Они так волновалась! Но Герлинда этого не замечала. Сняв очки и откинувшись на спинку своего кресла, более походящего на трон вдовствующей императрицы, Ван Райк внимательно слушала Катю, одновременно о чем-то мечтая. Или вспоминая былое.

— Я могу видеть эти письма? — спросила она, когда Катя, наконец, смолкла. Вадим протянул ей пожелтевшие листы. Герлинда просмотрела их, положила на стол и произнесла:

— Вот что я вам скажу, молодые люди: если бы ко мне явился кто-то и заявил, что она или он — ребенок Ютты, я бы ни за что не поверила. Потому что наверняка есть много аферистов и авантюристов, которые хотят получить часть моих денег, а их у меня, поверьте, предостаточно. Я бы выгнала их, даже и не слушая. Но вам повезло. Потому что она, — Герлинда указала на Катерину, — живое подтверждение словам. Это же вылитая Ева! И хотя у меня зрение уже не то, что было раньше, я вижу, что это — естественное сходство, а не грим или пластика лица. Ну что ж, теперь я все понимаю… Много раз Ютта что-то порывалась мне сказать, даже перед своей внезапной смертью она хотела со мной серьезно поговорить. И я теперь уверена — она пыталась рассказать о своей второй дочери. Я живу с девизом — ничему не удивляйся. Что ж, дорогая, Катериной звали мою мать! Я очень рада, что ты застала меня в живых, Катя, и смогла доставить мне счастье обрести еще одну племянницу!

Герлинда поднялась, обогнула стол, подошла к смутившейся Кате и внезапно поцеловала ее. Та почувствовала, что начинает плакать.

— Ну, это лишнее, — сказала Ван Райк. — Вадим, я могу так называть вас? Хорошо… Я очень благодарна вам. И вижу, что вы искренне симпатизируете Кате… Моей племяннице. Вы — журналист, можете представить себе, какая поднимется вакханалия в прессе и на телевидении, когда вся эта история всплывет. Недаром немецкая желтая пресса считается самой страшной во всей Европе, она уже навела страху на благородные и родовитые семейства, разоблачительные репортажи о которых она регулярно публикует. А тут — такая сенсация, нашлась вторая наследница империи Ван Райков, да еще при столь экзотических обстоятельствах. Понимаю, рано или поздно придется обо всем громко объявить, по я хочу сама взять пиар в свои руки.

— Я вас понял, госпожа Ван Райк, — произнес Вадим. — От меня никто ничего не узнает. Я представляю, что начнется, когда о Кате узнают! «Бильд» на первой полосе напечатает огромную ее фотографию, команды со всех телеканалов, и не только немецких, будут осаждать Бланкенезе…

— Я постараюсь сделать так, чтобы этого спектакля не получилось, — заверила их Герлинда. — И кстати, называйте меня по имени… Что ж, мои дорогие, кажется, сейчас самое время немного перекусить!

Герлинда подняла трубку одного из многочисленных телефонов, которые стояли на небольшом столике рядом с письменным, и проронила:

— Кристина, скажи Сандро, чтобы он приготовил что-нибудь легкое. Закуски, и обязательно шампанское. Самое лучшее… Да, я знаю, пусть возьмет из подвала… На трех человек. И накройте в Перламутровой гостиной. Мы будем через полчаса.

Затем Герлинда стала расспрашивать Катю о том, чем она в данный момент занимается. Узнав, что девушка учится в университете, Ван Райк расплылась в улыбке:

— Чувствуется упорство фон Михельсон. Они всегда добивались того, чего хотели! Но как ты удивительно похожа на Еву! Нет, более того, ты и есть Ева! Вас невозможно различить! Извини, Катя, я все еще не могу привыкнуть к тому, что ты — это не она. Ну что ж, Россия — это занимательная страна. Однако теперь, Катя, в твоей жизни начинается новый этап…

После паузы Герлинда добавила:

— Ты — моя племянница. И наряду с Евой являешь ся моей наследницей. До этого я все завещала Еве, но теперь, в силу вскрывшихся обстоятельств, я изменю завещание. Ты имеешь такие же, как она, права на все, чем я владею. У меня, увы, нет собственных детей, так что остались только вы — внучки моей несчастной сестры Фелиции. Вам все и достанется! Но я оставлю за собой право пожить на этом свете еще лет пятнадцать-двадцать.

Затем Герлинда пустилась в воспоминания. Она, как и ее сестра Фелиция, родилась в семействе фон Михельсонов в Гамбурге. Фон Михельсоны были одной из самых влиятельных и богатых фамилий портового и купеческого города. Однако Первая мировая война порядком уничтожила их капиталы. Затем, как известно, началась жесточайшая инфляция, финансовый кризис. И всего за несколько лет фон Михельсоны из богачей превратились практически в нищих. Именно в этот период и появилась на свет первая дочь, Герлинда. Затем, полтора года спустя и вторая — Фелиция. Они были самыми младшими. Один их старший брат погиб на Восточном фронте, другой стал жертвой уличных беспорядков во время отречения кайзера, еще одна старшая сестра вместе со своей семьей пошла ко дну на пароходе, ставшем жертвой подводной лодки союзников, а другая, любимица родителей, просто исчезла в вихре военных катаклизмов. И от некогда шумного семейства остались только престарелые родители. Они были вынуждены наблюдать за тем, как наследники один за другим умирают, а их торговый дом теряет прибыль.

В возрасте сорока восьми лет госпожа Катарина фон Михельсон забеременела снова и произвела на свет Герлинду. Ее муж надеялся, что сумеет преодолеть финансовый спад и возродить былое могущество. Но ему нужен был сын. Поэтому его супруга родила еще одного позднего ребенка, и снова девочку. Причем ей пришлось делать кесарево сечение, Катарина находилась на гране жизни и смерти, врачи приложили все усилия, чтобы спасти ее.

Дерзкой мечте Томаса фон Михельсона снова войти в круг богатых и влиятельных не суждено было сбыться. Он наблюдал, как молодые коршуны растаскивают его торговый дом, ввергая фон Михельсонов в еще большую нужду. Настали новые времена, и Томас перестал быть королем жизни.

У него внезапно открылась прогрессирующая чахотка, и он скоропостижно скончался, оставив жену с двумя маленькими дочками на руках. Катарина, которая в течение многих лет вела беззаботную светскую жизнь, полную неги и ничегонеделания, оказалась перед жестокой реальностью. Выбора не было: или она примется работать — или умрет. А вместе с ней и Герлинда, и Фелиция. Поэтому Катарина решила браться за любую работу. Герлинда прекрасно помнила, как они ютились в мрачной и сырой подвальной каморке, как делили черствый хлеб, как носили обноски. Затем Катарине повезло — она получила место экономки в доме одного из новых богачей. И смогла вместе с дочерьми переехать в небольшую, но вполне уютную комнату в его особняке. Девочки выросли там, и Герлинда, еще смутно хранившая в памяти образы их огромного особняка, поклялась во что бы то ни стало снова стать богатой.

Она была бунтаркой в отличие от Фелиции, которая полагалась на случай и ничего не предпринимала, дабы изменить свою судьбу. Повзрослев, Герлинда с головой окунулась в светскую жизнь Веймарской республики. Она знала поэтов, художников, писателей, актеров, режиссеров. И сама мечтала о карьере в кинематографе, чтобы стать такой же знаменитой, как Марлен Дитрих или Грета Гарбо.

Но эти благословенные времена тоже закончились, к власти пришел Гитлер. Герлинда с самого начала ненавидела бесноватого австрийца и считала его сумасшедшим, который ввергнет Германию в новые беды. А Фелиция, напротив, восхищалась строгими порядками, новыми победами фюрера и его армии и в особенности красивой черной формой нацистских военных.