заявила, что швы уже можно снять, Елисей утром следующего дня умчался на охоту. Ему просто жизненно необходимо было сменить обстановку, хоть немножко побыть самим собой. Без постоянного прессинга самоконтроля и фильтрации каждого слова. Ушел он пешком, прихватив с собой только гамак, веревки и колесо для перевозки добычи. С лошадью на охоту ходить в этих местах – себя к лагерю привязать.

Сойдя с тропы, парень углубился в чащу и принялся подниматься на склон горы. Это были дикие, почти не хоженные места, где животные чувствовали себя хозяевами и человека почти не боялись. Через сутки пути Елисей нашел подходящий родник и принялся разбивать лагерь. Выкопав ямку, он натаскал хвороста и, подвесив гамак на дерево, отправился искать звериную тропу. Отойдя от своего бивака примерно на километр, Елисей принялся обходить окрестность по кругу. Искать водопой в местных лесах было бесполезно. Ручьев и родников на Кавказе всегда было более чем достаточно, так что искать нужно было именно звериную тропу.

Нужное место он нашел часа через полтора. Присев над кучкой помета, парень на взгляд определил, что животное прошло здесь примерно часов шесть назад. А значит, здесь имело смысл ждать. Сойдя с тропы, Елисей выбрал подходящее место и принялся устраивать на дереве полати. Несколько жердей, срубленных в стороне от тропы, стали основой, а упругие ветви орешника были переплетены в помост.

Но не успел парень закончить, как в кустах послышались знакомые звуки, и мелькнуло переливчатое оперение. Не удержавшись, Елисей медленно снял с плеча ружье и, выбрав момент, плавно спустил курок. Грохнуло, дробь хлестнула по кустам, и парень, подскочив, успел схватить подраненного фазана. Быстрым движением свернув птице шею, Елисей поспешил к своему лагерю.

Пропитанием на пару дней он теперь был обеспечен. Спустив с тушки кровь в родник, Елисей быстро ощипал ее и, выпотрошив, начал разводить костер. Разрубив птицу пополам, он нарубил одну половинку кусками и, повесив над костром котелок, принялся варить суп. Крупа у него была с собой, а нужные травы, вроде черемши, он набрал недалеко от лагеря. Вторую половинку фазана он решил зажарить. Сухари и приправы были с собой, в жестянке.

Увлекшись, Елисей едва не пропустил момент, когда к лагерю подобрался молодой самец шакала, привлеченный запахом крови. При разделке несколько капель попали на траву. С иронией поглядывая на животное, парень усмехнулся и, стараясь не делать резких движений, тихо проворчал:

– Ну что, Анубисов внучок, оголодал, что ли? Так не зима сейчас. Или охотиться лень?

Зверь, словно прислушиваясь к его словам, склонил голову набок, не сводя с парня внимательного, настороженного взгляда.

– Чеши отсюда, балбес. Не стану я тебя кормить. А то потом ты мне весь лагерь перевернешь в поисках вкусненького. Вали отсюда.

Шакал постоял еще несколько секунд, а потом, развернувшись, бесшумно скрылся в кустах. Настроение парня после этого эпизода поднялось еще выше. Сварив супчик, поворачивая над углями куски птицы, Елисей не спеша поужинал и, подвесив над костром котелок для чая, принялся искать подходящую ветку, где можно будет оставить на завтра остатки супа. Накрыв котелок листом лопуха, он подвесил посудину на дерево и, устроившись поудобнее, принялся размышлять. То, что ему удалось уйти из крепости без приключений, было само по себе странным.

Объявив кровную месть, горцы, по всем правилам, должны были взять все ворота под плотный контроль. А тут он ушел в лес среди белого дня, и никто даже не попытался его преследовать. Свернув в лес, Елисей несколько раз проверялся, но погони так и не заметил.

Уже начало темнеть, когда парень прикрыл еще тлеющие угли срезанным дерном и, сунув ветки, на которых сидел, под куст, поднялся на дерево, где висел его гамак.

Закрепив оружие, Елисей перевесил кобуры с револьверами на грудь и, накрывшись одеялом, спокойно уснул. Было примерно четыре часа утра, когда он резко, словно от толчка, проснулся. Где-то рядом, метрах в ста, звонко затявкал шакал. Не делая резких движений, Елисей осторожно повернулся на бок и, всматриваясь в темноту, принялся оглядывать крошечную полянку, на которой и организовал свой бивак.

Спустя минут десять на ней появились четыре бесшумные тени. Обойдя и буквально обнюхав всю полянку, тени сместились к краю и после тихих перешептываний, растворились в подлеске.

«Похоже, нашли, – мрачно подумал парень, сжимая рукоять револьвера. – Вот только как? В темноте по следам? Хрень полная. Выходит, они все-таки шли за мной. Но не по следу, а где-то рядом. А если так, то почему не стали стрелять? Чего проще, подстрелить противника из засады? Ладно. Утром буду с этим разбираться. До восхода еще часа полтора, два. Посплю пока».

С этой мыслью, вернув револьвер в кобуру, Елисей снова задремал. Новый взрыв шакальего тявканья заставил его вздрогнуть и открыть глаза.

«Такое впечатление, что этот звереныш решил рядом с моим лагерем себе логово устроить», – мелькнула мысль, и Елисей, внимательно осмотревшись, соскользнул с дерева, прихватив пожитки.

Проскользнув к роднику, парень быстро справил свои житейские дела и, забравшись поглубже в кусты, принялся ждать рассвета, жуя сухарь с куском жареной фазанятины. Едва только рассвело, Елисей выбрался из своего убежища и принялся искать след ночных гостей. Примерно помня, где они сошлись, он нашел исходную точку и двинулся по следу. Три часа неспешного движения, и он вышел к каменной осыпи, гравийным языком тянувшейся со склона к лесу.

Похоже, когда-то здесь обрушился склон горы. Спрятавшись за стволом старой чинары, Елисей передвинул карабин и достал из сумки бинокль. Следы вели именно к этому языку, а следов ухода неизвестных с него не было. Он успел обойти осыпь по кругу. Это он сделал сразу, как только понял, куда ведут следы. Устроившись поудобнее, парень навел бинокль на склон и принялся изучать его буквально по сантиметру. Но с этой точки ничего интересного приметить не удалось. Опустив бинокль, парень задумчиво хмыкнул и, вздохнув, снова скользнул в подлесок. Обойдя осыпь справа, он снова взялся за бинокль.

На этот раз парню повезло. Из тела горы торчал огромный валун, и прямо за ним Елисей заметил узкую трещину. Увидеть ее с другой точки было просто невозможно. Трещину закрывал сам валун. Елисей еще только собирался устроиться на долгое наблюдение, когда в трещине что-то мелькнуло, а потом на осыпь выбрался молодой горец с кожаным ведром в руках.

«А ведь ты просто контрабандист, а не из моих кровников, – еле слышно выдохнул парень, рассматривая неизвестного. – Но раз вы на мой лагерь набрели, придется доводить дело до конца. Вам живые свидетели не