Черт знает, куда бы это всё завело. Она ведь и вправду мне очень нравилась, тут и говорить не о чем. Но — у меня есть Тася, это раз. Езерская замужем — это два. Она моя коллега — это три. Ну и вот это вот всё, что я там нагородил, все эти разглагольствования — это четыре.

Она подвела губы карминовой помадой, посмотрелась в зеркальце и сказала:

— Это все заметили, знаешь? Кому-то это понравилось, кому-то не очень… Мне — очень понравилось! Неловко такое говорить, но я даже восхитилась — ты стал вести себя естественно, одинаково со всеми, что с Анатольичем, что с Машеровым… Совсем перестал зажиматься и притворяться! Тот, прежний Белозор был хорошим парнем и отличным журналистом, но я и понятия не имела, что он за человек! А ты р-раз — и раскрылся! И начал делать то, что тебе хочется, и получилось здорово! И я тоже так хочу!

Я улыбнулся и сделал жест руками — мол, продолжай.

— Да, да, да, ты, наверное, прав! Я просто думала, что с тобой рядом жизнь заиграет новыми красками, будет интересно, увлекательно…

— Быть вагончиком в хвосте поезда — не твой вариант, Ариночка Петровночка, — сказал я. — Ты молодая, умная и красивая, и ты это знаешь, и все это знают. И если ты сейчас покопаешься у себя в голове, то прекрасно поймешь, что тебе стоит делать и чем предстоит заняться прямо сейчас, чтобы жизнь заиграла новыми красками и стала интересной и увлекательной.

Она замерла на секунду, а потом спросила:

— У тебя кто-то есть?

Мне пришлось кивнуть.

— Я так и знала! А то посмотрите на него — принялся огород городить… Всё это интересно, конечно, и ты мастер байки травить, но… Это ведь не Машенька Май, да?

— Тьфу, тьфу, тьфу!

— Та рыжая из «Комсомолки»?

— Не-а!

— Что, действительно та самая северянка? Гера-а-а-а, какой ты молоде-е-е-ец! Это столько времени прошло, а ты всё еще… О-бал-деть! Гера, вот тебе моя рука, ты — тот самый рыцарь дурацкого образа. Вот подарил ты мне сегодня веру в настоящую любовь…

Пойми этих женщин! Я почесал затылок:

— Да я вообще-то как-то…

— Слушай! А вот как понять — любовь это или нет? — спросила вдруг она, закончив с румянами.

— Э-э-э-э… Да хрен его знает! Ну, вот, например, если думаешь о человеке — и хорошо, и приятные мысли, хорошие воспоминания, то это, наверное, любовь. А если вспоминаешь про него, а на ум проблемы и переживания и страдания приходят — то ну ее нахрен, такую любовь, а?

— Из тебя бы получилась классная подружка, Гера.

— Фу, нахрен. Фу! — я даже вздрогнул. — Можешь считать что ты мне сейчас отомстила за то, что я тебя продинамил. Ты только что сказала жуткую вещь!

Когда я уходил, Ариночка Петровночка бросила мне в спину:

— А на развод я подам. И на Манжерок в отпуск поеду! Нет, сначала — в Самарканд, на могилу Тамерлана смотреть, а потом — на Манжерок.

Какая она всё-таки молодец, наша Езерская! Никаких тебе истерик, слёз, упрёков… Замечательная девушка!

Я уже дверь закрыл, когда обратил внимание на интервью Машерова у меня в руках.

— Твою мать… — пришлось открывать дверь и заходить обратно. — Ариночка Петровночка, тут у меня интервью… Готово… С Машеровым…

Замечательная девушка сидела за своим столом и рыдала в три ручья, размазывая по лицу косметику, которую только что с таким старанием наносила. Бабы…

Глава 24,

в которой приходится работать в праздник

Это для них эта дата была праздником. Чем-то напоминало День города. По крайней мере, мне показалось, что традиции празднования белорусского Дня города в любом районом центре проистекали прямиком отсюда.

Огромное количество нарядно одетого народа собиралось у парка Победы. Мужчины в костюмах и пальто, женщины со специфическими прическами, дети с флажками и шариками. У взрослых в руках — транспаранты, плакаты, какие-то таблички… Одна маленькая девочка держала в руках плоский кусок пенопласта на реечке, на пенопласте выжигателем по дереву был довольно-таки художественно изображен портрет маленького Ленина, как на октябрятских значках. Реяли красные флаги, фырчали моторами оригинально оформленные грузовики…

День Великой Октябрьской Социалистической Революции отмечали седьмого ноября. Царизм даже в самом названии главного для всякого советского человека праздника как бы намекал: старый режим не дремлет! Вы октябрьскую революцию в ноябре празднуете, но называете по старому стилю!

Народ на такие мелочи внимания не обращал. Передовики производства строились в колонны, их коллеги разбегались вдоль по Советской улице, чтобы махать и приветствовать товарищей и обсуждать колонны других предприятий.

На грузовиках устраивали что-то вроде средневековых мистерий: то ли живые картины, то ли сценки по мотивам труда и быта советских предприятий, или там — демонстрационные мини-площадки новых достижений заводов, фабрик и колхозов с совхозами. Как еще пацаны с Гидролизного новый котлоагрегат не приперли — вот вопрос. У металлургов-то цинкованных гвоздей было в изобилии, ребята Рикка из них на огромном листе фанеры набили надпись «СЛАВА ВЕЛИКОМУ ЛЕНИНУ».

А деревообработчики, конечно, взгромоздили в кузов стол, предназначенный Машерову. И крупно об этом написали.

Я снимал всё это на фотоаппарат, общался с народом, здоровался. Оживление было искренним. Может, не все они тут являлись ярыми коммунистами, но дубровчанам было в удовольствие выйти, себя показать, на людей посмотреть. Многие строили общие планы на вечер — посидеть с гармошкой в беседке, если ноябрьская погода позволит, а нет — так без гармошки на кухне…

Шутки-прибаутки, дружеские подначки, комплименты по поводу обновок в одежде, конечно — восхищение чужими детьми и гордость за своих.

— А Пашка-то в каком классе? Да ладно! А я его вот таким помню…

— С золотой медалью? В МГУ? Ну, молодец твоя Оксанка!

— Смотри, какие невесты растут! А вы что стесняетесь, мальчики, подойдите да познакомьтесь… Елки-палки, вынь каштан изо рта, куда тебе женихаться, туебень как есть! А ты что? Брат пойдет топиться, и ты пойдешь топиться? Кой черт ты этот каштан в рот засунул? И это здоровый пацан, пять лет…

Наконец, из громкоговорителей, развешанных на столбах, раздались бравурные звуки песен Пахмутовой, и бодрый голос диктора начал вещать:

— Открывают праздничную демонстрацию рабочие Дубровицкого предприятия деревообработки, победители социалистического соревнования! ПДО славиться своими традициями и, опираясь на них, смело глядит в светлое будущее! Во главе колонны — генеральный директор предприятия, Василий Николаевич Волков…

И далее его регалии, регалии передовиков и стахановцев, и долгий список того, за что ПДО назначили победителем районного соцсоревнования. Как обычно ноздря