Харба осенило, что, возможно, вещи Нэнси находятся где-то в другом месте. Не так уж много людей хранят свои бумаги в спальне. Мы решили спросить Сильвию. Старушка сидела в своей маленькой гостиной и гладила белого кота, уставившись на оправленное в рамку фото покойной внучки. При нашем приближении кот спрыгнул у нее с коленей и скрылся.

– Миссис Маркс, у Нэнси была чековая книжка?

– Она держала ее на кухне, в ящике с хозяйственными документами.

– Там же и погашенные чеки?

– У Нэнси была карточка. Вроде кредитной, но деньги туда поступали с ее счета до востребования. Погашенные чеки хранятся в банке.

– А как насчет телефонной книжки? Или балансов по кредитной карте? Или личных писем?

– У нее была коробка с бумагами, которая так и не распаковывалась после ее переезда. Она там, в чулане. Вы нашли что-нибудь от Тэлона?

– Нет.

– Я не удивлена. Когда Нэнси от него ушла, то собрала все: фотографии, подарки, открытки – и выбросила вон. Но я вот что подумала… Если вы хотите побольше о нем выяснить, вы бы могли обратиться к тому сыщику.

– Как вы сказали?

– Нэнси наняла частного детектива следить за Тэлоном, когда решила, что тот ей изменяет.

Мое сердце забилось быстрее.

– Вы не помните его имя?

– Дайте подумать. Нэнси даже несколько раз ходила с ним на свидание, после Тэлона. Однажды даже привела его в дом, и он ущипнул меня за мягкое место.

И Сильвия Маркс, все еще со слезами на глазах, прыснула.

– Генри, кажется. Генри Макги. Нет… Макглейд. Генри Макглейд.

– Вы хотите сказать, Гарри Макглейд? – уточнил Бенедикт.

– Да, точно. Гарри Макглейд. Джек-пот!

Ему пришлось избавиться от грузовика.

Это не входило в его планы. На всей проклятой тачке его отпечатки. Даже если бы он убил целый день на то, чтобы их стереть, все равно не отчистил бы до конца.

А отпечатки прямиком приведут их к нему. Он не позаботился о том, чтобы создать себе запасную личность. Никак не думал, что это может понадобиться, что они подберутся к нему так близко.

Он заново прокручивает все это в голове, мысленно проверяет, что у них есть на него, какими компрометирующими уликами они располагают.

Да, теперь они знают его в лицо. Но немного краски для волос, чистое бритье – и это можно исправить. Невозможно выявить связь между ним и грузовиком: он украл его в Детройте, оснастив украденными же иллинойсскими номерами. Он не получал лицензию на ведение бизнеса. Его водительские права действуют, но в них указан старый адрес, и он не дал себе труда обновить их после женитьбы и переезда.

Но есть несколько связующих звеньев с его нынешним адресом. Телефонная компания и электроэнергетическая. Департамент налогов и сборов. Кредитные карточки. Банк. Если копы заполучат его имя, они найдут его без особого труда. А как только они его найдут, смогут предъявить обвинение. В своей самонадеянности, из чистого бахвальства, он снабдил их образчиками своей ДНК. Не самый разумный шаг, надо прямо сказать.

Ему нужно действовать быстро, создать себе новое имя и легенду. Может быть, даже обратиться к одному из этих лекарей, которые могут лазером устранить линии у тебя на пальцах. Он исчезнет и вынырнет на поверхность где-нибудь в другом месте. Может, даже уедет из страны. В мире полно женщин, чтобы позабавиться.

Но сначала он должен завершить работу здесь.

Он садится в автобус, чтобы добраться до дома, после того как оставляет грузовик в круглосуточном парковочном гараже. Сейчас он не думает о Джек. Он целиком сосредоточен на своей завершающей жертве. С этой будет проще всего. Даже выслеживать не понадобится. Не нужен грузовик. Если он хорошо сыграет свою роль, ему даже секонал не потребуется.

Он снимает телефонную трубку, уже больше не заботясь о записях телефонной компании, по которым его можно отследить. К завтрашнему дню все будет кончено.

– Алло?

– Диана? Это Чарлз.

– Чарлз?

– Я знаю, ты удивлена, что я тебе звоню. Мы расстались не лучшим образом. Как ты поживаешь?

– Хорошо. У меня все в порядке. Я встречаюсь с одним человеком.

– Рад за тебя. Надеюсь, он хорошо к тебе относится. Послушай, я звоню, потому что мой психотерапевт…

– Ты ходишь к психотерапевту?

– Да. Уже почти полгода. Она помогает мне справляться с моим гневом. – Чарлз старается, чтобы в голосе чувствовалась улыбка.

– Что ж, это хорошо, Чарлз. Я рада за тебя.

– Я хочу попросить об одной услуге, Диана. После того как ты от меня ушла, я много занимался самоанализом, многое в себе переоценил. Мой доктор говорит, что я теперь стал другим человеком. Но у меня все еще остается большое чувство вины по поводу того, как я обошелся с тобой. Пока во мне будет сохраняться эта вина, я не смогу найти согласия ни с кем, в том числе с самим собой.

Сейчас он просто вычитывал из записной книжки нацарапанные им же самим слова. Эти фразы он переписывал вновь и вновь, пока они в его исполнении не начали звучать как надо.

– Мне нужно увидеть тебя, Диана, чтобы извиниться напрямую. Если я буду знать, что ты меня прощаешь, тогда я смогу наладить свою жизнь.

– Я прощаю тебя, Чарлз.

– Тогда позволь мне произнести эти слова тебе лично, с глазу на глаз. Пожалуйста. Конечно, ты мне ничего не должна, но когда-то мы любили друг друга. Это будет заключительный шаг в моем выздоровлении. Прошу тебя. Позволь мне увидеться с тобой еще раз.

Затаив дыхание, он ждет ее ответа.

– Ну хорошо. Когда?

– Что ты делаешь сегодня вечером? – спрашивает Пряничный человек.

Он ухмыляется. Наконец-то он пустит в ход тот паяльник.

– Я не стану говорить без своего адвоката, – заявил Гарри Макглейд.

Он сидел в комнате для допросов «С», на том же самом стуле, на котором вчера сидел Фин, а над душой у него стояли мы с Бенедиктом, Сразу же по выходе от миссис Маркс я выслала за Макглейдом машину, чтобы доставить его сюда. На данный момент он был единственным связующим звеном между двумя опознанными жертвами. У меня категорически не было желания когда-либо впредь самой являться в его квартиру, поэтому допрос в участке был логическим ходом в развитии событий. Полагаю, что и аспект устрашения тоже сыграл свою роль.

Но устрашить Макглейда было далеко не просто.

– Я уже сказала, Макглейд, что адвокат тебе не нужен. Ты просто отвечаешь на некоторые вопросы. Тебя ни в чем не обвиняют.