Но выстрелы загремели не из той степи. Из долгожданной. Динка прокралась вдоль скалы и долбанула по левому уху. Оглушающе. Долго и ненужно. Злыч не поимел возможности воплотить в жизнь неплохой, в сущности, постулат. Он выронил автомат, помертвел глазами… Пули сыпались как горох. Одни улетали мимо, другие дырявили униформу, превращая ее в сито, выдирая клочья ткани, кожи, кровяные брызги, оставляя на месте груди багровое месиво. Но он не падал – воспринимал огонь как воспринимал бы его зафиксированный манекен на шарнирах – дрыгался, разболтанно вертел руками. И лишь когда очередь захлебнулась, сделал одолжение – рухнул лицом вверх. Умер. Навсегда.

– Ты прям как русский мужик, – буркнул он, оборачиваясь к Динке. – Долго запрягаешь, быстро едешь. Давай руку.

Невзирая на проявленное мужество, она не была похожа на боевую Минерву с полотна Веронезе – воительницу без одежд. Шаталась. Падала. Автомат уже упал. Слезы полились градом… Он спрыгнул с обрыва, обнял ее за плечи – голенькую, дрожащую. Но не успел успокоить – истерика началась внезапно и страшно – как извержение Везувия на Помпею.

– Я не понесу твой долбаный автомат!.. – заорала она. – Он слишком тяжел для меня, понял!

А дальше ему просто пришлось взвалить ее на себя, как мешок с большими деньгами, и действовать по обстановке…

Одевались уже в лесу, взмыленные, обалдевшие. Из общей груды, брошенной Тумановым на землю, выхватывали каждый свое, лихорадочно напяливали. Носки с трусами наизнанку, куртки внакидку. Потом выписывали вензеля между деревьями, мчась на запад – один с отбитой пяткой, другая с продавленными ребрами – в направлении на Сузур, приток Черноярки – неширокий, но противный, а затем на Черноярку, реку бурливую и «непереправлябельную», а затем на Аваш, на котором зиждется гордый город Карадым… Без руля и ветрил куролесили по лесу минут двадцать, пока не заблудились в сумрачной низине, не закружились в дебрях шиповника и калины. Тут-то им и взгрустнулось: то ли ворон накаркал, то ли сами проворонили, но по щучьему велению в небе возник вертолет. Стрекотал противно, летая кругами, то поднимался в поднебесье, то опускался, громоздясь на взметенные шапки деревьев. Действовал на нервы. И не было окрест ни скал, ни нор, вырытых дезертирами, ни мало-мальского убежища. Сплошное буйство зелени, где одна отрада – бухнуться в овраг и сидеть в овраге полными лопухами, выставив колючки. Никакой будущности…

Сделав несколько кругов над замороченными головами, вертолет убрался.

– Песец, – констатировал Туманов. – Эскалация прет. Сейчас нас обложат, как два пальца обмочат.

– И убьют? – равнодушно спросила Динка.

– Нет, помилуют. Прошение напишем. Мол, так и так, погорячились… Знаешь что, крошка, давай-ка рвать когти, пока можем, пока хляби эти не разверзлись над нами…

– Не называй меня крошкой… – прошептала Динка, закрывая в изнеможении глаза…

Опять над ними трещал вертолет. А Туманов сбился, похоже, с курса. Вместо западного направления сместился в горячке на северо-запад. Иначе как объяснить, что где-то в отдалении ревели моторы грузовых машин? Поревели, успокоились. Такое впечатление, что автомобили остановились и стали разгружаться. Ближайшей в этих краях дорогой, пригодной для грузового транспорта, была трасса, связующая войсковую часть с поселком Зональный и пересекающая Черноярку с Сузуром. Других попросту не существовало. Отсюда следовало банальное – их с Динкой засекли тепловизором и подогнали десант для утюжки леса. Хотя малость и не клеится. Чтобы скинуть их в реку или еще куда, нужно покрыть дугой довольно внушительный участок леса. В любом случае порядка километра. Откуда у них люди на этакие мероприятия? Армия исключена – так близко к базе вояк не подпустят. Да и толку от них никакого, а заморочек выше крыши. А внешняя охрана не резиновая. Их немного, и они уже как минимум потеряли девять человек (включая троих задушенных в лесу). Тогда кто?

Новый сюрприз?

Ситуация возникала щекотливая. Как ни ломай голову, а бежать – только на речку. В капкан. На севере облава, на востоке облава. На юге – самое чрево… И время играло не на них. Если грузовики гудели метрах в пятистах, то только и приходилось гнать вприпрыжку.

И он потащил Динку по таежному валежнику, через низенький черничник – в глубь дикого, бестолково растущего березняка.

Там и произошла очередная чертовщина. Из куста червленого волчьего лыка выкатился дикий леший в штормовке и с рюкзаком, наставил на них пистолет и весело захрипел нечеловеческим голосом:

– Стоять…

Туманов вскинул «калаш». Безотчетно, на голом автомате. Но тут произошла вообще интересная штука. Динка вырвалась вперед, ударила ему по стволу и с воплем: «Не стрелять!» – вклинилась между ними в позу третейского судьи…

Охранник вынул из холодильника заиндевевшую бутылку «Спрайта», вскрыл «Викториноксом». Ожила рация:

– Пост восемь. «Додж» цвета «валюта», номер в списке, прошел поворот.

– Понял, восьмой. Отдыхайте.

На том краю хохотнули.

– А мы не уработались…

Охранник отпил полстакана, взглянул на часы. Машинально покосился на термометр – столбик утвердился на тридцати. В тени. Тень повсюду – а толку?

Заурчал мотор. Охранник опустил рубильник, и стальная плита ворот отъехала в сторону, пропуская пятого участника совещания. Во дворе дачки уже стояла «Лянча», «Волга» и две «Ауди» – ассорти для Подмосковья рядовое.

Дачка строилась в семидесятые, в восьмидесятые доводилась до ума, в девяностые – облагораживалась. Жильцов не меняла – как глупец не меняет убеждений, – довольствовалась одним и была ему весьма признательна. Домик удачно вписывался в сосновый бор, соседи не тревожили, а камышовое озерцо под боком успокаивало психику и являлось неплохим средством от морщин.

В уютной комнате, отделанной дубовыми панелями, за круглым столом сидели пятеро. На лицах – плакатная значимость. Костюмы демонстрировали устойчивое материальное положение. Двое неплохо бы смотрелись в Политбюро ЦК КПСС, еще двое – в Государственной думе, а пятый, помоложе – в правлении преуспевающего банка.

Говорил осанистый старец с тусклым взглядом:

– …Ситуация на текущий месяц дает возможность провести легальную операцию. Подготовка кандидатуры, прошу вас, – четыре тонкие папки мягко легли на стол перед слушателями. – Для поднятия тонуса организуется новая заварушка на Кавказе, перетекающая в полноценную бойню. Сюда же – кампания в прессе. Мотив привычный: наших бьют – раз, армия беспомощна – два…

Старец сделал передышку. Говорить было трудно. Четыре пары глаз взирали на него с подчеркнутым вниманием. Старик плеснул в бокал безыскусного «Боржоми». Выпил, медленно глотая.

– Пресса всегда готова… – вытер губы платком. – И вояки не подведут – они хронически не умеют воевать… Далее следуют несколько терактов, чужими, разумеется, руками – охотников достаточно, стоит только подтолкнуть. – Небольшое движение руки, и еще четыре листа веером улеглись на стол. – Здесь варианты, просьба ознакомиться. За несколько месяцев до выборов – ужесточение военных действий, временный успех и реклама «полководца» (модель «Генерал»). Либо – разгром чеченской диаспоры в одном из крупных областных центров. Модель «Губернатор»… Но лично мне импонирует первое… – Старец прокашлялся. – Уважаемый Юрий Антонович прав: совершенно незачем кормить как экстремистские, так и умеренные… – старик подыскал подходящее слово, – политсобрания. Толку никакого, сами прибегут. Будь они способны хоть на что-то, давно сидели бы в Кремле…