эти мифы в живописи, рельефе и объемной скульптуре, греческие мастера постепенно преодолевают встречающиеся трудности и достигают все большего совершенства. Если прежде один и тот же человек был и ремесленником (каменщиком, гончаром) и разрисовщиком, то теперь разрисовка и художественное оформление поручаются специалистам-художникам, выделившимся из среды мастеров-ремесленников. Более того, появляется целый ряд известных во всем греческом мире знаменитых художников и вокруг них — ряд конкурирующих между собой школ, имеющих каждая свою манеру.

В области архитектуры выделяются два резко отличающихся друг от друга стиля или ордера: дорийский и ионийский.

Центром дорийского храма было помещение для статуи бога — продолговатая прямоугольная целла; она была окружена колоннадой. Колонны состоят из ствола и капители; дорическая капитель состоит, в свою очередь, из подушки (эхина) и четырехгранной плиты (абака). Между капителями колонн и крышей находится горизонтально расположенная часть здания — антаблемент. Важнейшая часть антаблемента — фриз, состоящий из выступающих частей, на каждой из которых три вертикальные полоски (триглиф), и из гладких частей (метопов), покрытых рельефами мифологического содержания. Треугольник, образующийся на фасаде под крышей (фронтон), также покрывался художественной композицией мифологического содержания.

Дорийский храм производил впечатление грузности и массивности. Гораздо более легким и стройным был ионийский храм. Колонны были тоньше и стояли на основаниях (базах). Подушка закручивалась на обоих концах (волюта). Фриз гладкий, метопы и триглифы отсутствуют. Колонны обычно расположены в два ряда. Храмы эти больше по величине и богаче; нередко они строятся сплошь из мрамора.

Храмы VI в. имеют чрезвычайно торжественный, парадный вид; желая свидетельствовать о величии богов, обитающих в них, они фактически говорят о богатстве и могуществе создавших их общин, воплощением которых и было, прежде всего, населяющее их божество.

Трудность обработки камня мешала быстрому прогрессу круглой скульптуры; как мы уже говорили, перелом в этой области произошел лишь в следующую эпоху. Однако этот перелом был всецело подготовлен тем прогрессом в скульптуре, который имел место в течение VI в. Пусть статуи в течение всего разбираемого времени подчинены закону фронтальности и лишены движения; пусть на лице их неизменно играет глупая манерная улыбка; пусть волосы их искусственно завиты, а одежда покрыта неестественными, как бы выутюженными, гофрированными складками, — в течение интересующей нас эпохи плоская каменная глыба, анатомически неграмотно сделанная и еле стоящая на ногах, превращается в живой человеческий организм, с анатомически правильными пропорциями.

Более значительный прогресс имел место в живописи, известной нам, главным образом, по росписи на керамике. Чистый силуэт геометрического стиля под влиянием восточной живописи превращается в рисунок. В более древнее время следовали манере геометрического стиля: черные фигуры рисовались на красном фоне глины и покрывались блестящим лаком. Но теперь внутри черных силуэтов намечались линии контура. Этот стиль, преобладающий в первой половине VI в., носит название чернофигурного. Во второй половине этого века мы замечаем дальнейший прогресс: теперь черным лаком покрывается только фон, а фигуры остаются незакрашенными; это дает неограниченные возможности для их разрисовки и раскрашивания. Фигуры совершенно освобождаются от восточной скованности: они изображаются и анфас, и в три четверти, и в профиль, и со спины, в самых смелых позах и поворотах. Отдельные типы дифференцируются и характеризуются очень ярко. Теперь художники активно участвуют в дальнейшем развитии мифов.

Впрочем, ряд условностей сохранился в течение всей этой эпохи; таково, например, отсутствие перспективы, изображение мужчин темным, а женщин светлым цветом и т. п.

6. ИСТОЧНИКИ

Для истории VIII и VII вв. с источниками дело обстоит очень плохо. Мы принуждены собирать отдельные указания у позднейших историков, часто весьма сомнительной достоверности, дополняя и исправляя их при помощи археологических памятников, обратного умозаключения от пережитков и т. д. Большое значение для этой эпохи имеют дошедшие до нас отрывки из произведений поэтов, о которых мы говорили выше, целый ряд сведений у поздних писателей заимствован из недошедших до нас стихотворений этих поэтов. Только для эпохи Тиранов (начиная с последних десятилетий VII в.) наши сведения становятся более разнообразными. Эти рассказы, сохраненные нам Геродотом и более поздними историками, черпавшими свои сообщения у историка IV в. Эфора (таковы Диодор, Страбон, Николай из Дамаска и др.), восходят частью к устной традиции, частью к местным хроникам и содержат ценный исторический материал. Последний, однако, искажен в двух направлениях: во-первых, эти устные рассказы были обработаны новеллистически, по фольклорным шаблонам; во-вторых, позднейшая концепция Тирана как кровожадного насильника и угнетателя отразилась на переработке этих рассказов. Такой же характер носят и сообщения «Политики» Аристотеля.

Письменность в эту эпоху только еще начинала распространяться: надписи, относящиеся к этой эпохе, малочисленны; однако они позволяют иногда делать интересные выводы — например, хиосские законы, начертанные на каменной призме «аксоне», близкой к тем призмам, на которых начертаны законы Солона, дают нам возможность составить представление о совете Солона. Здесь впервые в истории упомянут «народный совет». Не менее интересны и надписи греческих наемников в Верхнем Египте.

Наконец, немаловажное значение для этой эпохи имеют и монеты, особенно Лидии, малоазиатских городов, Персии и Эгины.

Кое-какой интерес для истории Греции представляют, как мы видели, ассирийские надписи VIII—VII вв.

ГЛАВА III

АРХАИЧЕСКАЯ ЭПОХА (ПРОДОЛЖЕНИЕ). РЕВОЛЮЦИЯ VI ВЕКА В АФИНАХ

1. АФИНЫ ДО СОЛОНА

Позднейшая традиция приписывает учреждение демократического строя в Афинах царю Тезею, жившему еще до Троянской войны. Как и другие аналогичные легенды, и эта легенда имеет историческое основание: раскопки показали, что в Афинах находилось одно из поселений микенской эпохи. Во всем прочем легенда о Тезее не заслуживает того внимания, которое ей уделяется.

Тезею приписывается учреждение в Афинах демократии, разделение населения на три почти равноправные группы — евпатридов (аристократов), геоморов (крестьян) и демиургов (ремесленников) — и, наконец, синойкизм (т. е. соединение всей Аттики в одно государственное образование). Все это, однако, вопиющий анахронизм для досолоновской эпохи: ремесленники, как особая компактная группа, вероятно, появляются в Афинах только в VIII в. Особой политической группой они становятся только после Солона. Ни о какой демократии в Афинах также не может быть речи до Солона. Наконец, синойкизм Афин очень постепенный процесс, внешне закончившийся присоединением Элевсина только к концу VII в. и по существу продолжавшийся еще до времени Писистрата, которому пришлось бороться с сепаратизмом отдельных локальных групп, возглавляемых аристократами. Любопытно, что изображения Тезея появляются на афинских вазах впервые в эпоху Писистрата: поэтому Эд. Мейер, О. Группе и ряд других исследователей указали уже на то, что сообщения о демократических реформах Тезея проецируют в прошлое демократические