Ладно, похоже, десять минут истины.

– Жюри выбрало десять пар, которые проходят во второй раунд, – объявил Родриго несколько позже. – Пары под номером три, шесть, семь, восемь и девять, тринадцать, пятнадцать, шестнадцать, девятнадцать и двадцать.

– Шестнадцать, – повторила Ана. – Он правда сказал «шестнадцать»? – И развернула меня проверить номер на спине.

Я победно вскинул кулак и улыбнулся Ане. Она улыбнулась в ответ.

Насколько же плохо выступили все остальные?

Впрочем, мне было все равно. Теперь я мог танцевать. Мог!

– Участники, на позиции, – провозгласил Родриго.

Снова зазвучала музыка. «Bailalo Hasta Afuera» Папи – быстрая, энергичная со сложным синкопическим ритмом. Я мысленно поблагодарил Пабло за то, что он включал ее на занятиях, и с Аной в руках ринулся в бой.

Во втором туре мы выступили хорошо. Сделали много чувственных акцентов, выполнили сложные дорожки, яркие и быстрые. Может, я держался немного напряженно, излишне много думал о следующем движении, но мы выступили хорошо.

Вот только «хорошо» для победы недостаточно. В спокойные моменты, прижимая к себе Ану, я видел остальные пары. Многие выступали просто убойно. Плавные движения корпусом, идеальные акценты на каждую музыкальную паузу. Селия с партнером выделывали ногами такое, что степист гордился бы. Все выглядели профессионалами. Все, кроме нас.

Когда песня закончилась, публика хлопала долго и громко. Так долго, что мы с Аной успели обменяться впечатлениями.

– Мы выделяемся, как кетчуп на белой футболке, – усмехнулась девушка.

– Интересно, почему они пропустили нас во второй тур? – отозвался я.

В этот момент аплодисменты стихли, и Родриго вышел на сцену. Но не за тем, чтобы объявить результаты.

– Сегодня «Касинеро Мундиаль» оказана огромная честь, – провозгласил он. – Нас почтил своим присутствием совершенно особенный гость.

Публика зашевелилась. Все повернулись в одну сторону и вытянули шеи, чтобы лучше видеть.

Дюжина мужчин вышли на площадь, несколько – в зеленой форме, другие в штанах и футболках. А между ними две фигуры.

Первый, крупный мужчина в спортивных штанах «адидас», вел другого. Высокого, но худого, в серой клетчатой рубашке и с палочкой в руках.

Долговязая фигура. Белая борода. И напряженное лицо, словно его обладатель вслушивается во что-то и не может разобрать…

Я поежился.

– Товарищи, – обратился к нам Родриго. – Посмотреть финальный раунд «Касинеро Мундиаль» пришел легендарный лидер кубинской революции Фидель Кастро Рус.

Загремели аплодисменты.

– Да ладно, – протянула Ана по-английски.

Я мог лишь молча смотреть. Фидель медленно прошел к ряду пустых стульев недалеко от нашего угла сцены. Все провожали его взглядами. Все, кроме камер. Может, операторам приказали не показывать, как тяжело движется Фидель или как много у него охраны. Только когда он сел, камеры развернулись к нему.

Фидель поднял руку и слегка махнул, ну просто-таки добрый дедушка.

Толпа обезумела.

Теперь все стало понятно. Отсюда и солдаты на дороге. Вылизанная публика, скорее всего, специально отобранная.

Происходящее казалось сном. Я стою в сотне метров от Фиделя. Страшилки из моего детства. Человека из плоти и крови, который, однако, являлся частью моей повседневной жизни не больше, чем Дарт Вейдер.

– Я думала, ему вообще не особенно нравятся танцы, – сказала Ана.

– Это демонстрация. Фиделя вывели на люди, чтобы доказать, что он все еще жив.

– Ха! Тогда я знаю, что случится дальше, – усмехнулась Ана.

Я удивленно посмотрел на нее.

– Мы проходим в следующий тур, – заявила девушка.

– А теперь, в присутствии нашего почетного гостя, я назову участников финала. – Родриго слегка проглатывал слоги, словно взгляд Фиделя его подгонял. – Бороться за титул лучшего касинеро в мире будут пары три, семь, девятнадцать и двадцать. – Он перевел дух. – И конечно, наши друзья из Нью-Йорка, пара под номером шестнадцать.

Зазвучали аплодисменты, и камера повернулась к нам. Ана сжала мою руку. Я прикусил язык, почувствовал медный привкус крови и поморщился. Представил, как буду выглядеть на экранах телевизоров по всей Кубе. И может, еще в какой-нибудь темной комнате в Лэнгли, где какой-нибудь аналитик станет изучать лица двух американцев, стоящих рядом с Фиделем Кастро.

Из нас с Аной сделали сенсацию. Ребята из Нью-Йорка танцуют для Фиделя.

Перед глазами всплыло лицо мамы – перекошенное отвращением, холодное, чужое…

Я поднес руку к лицу, словно закашлялся, а сам тихо заговорил:

– Мы не можем танцевать… для него…

– Знаю. – Губы Аны едва шевелились. – Но как нам уйти? Мои глаза сами по себе принялись обшаривать толпу в поисках хоть кого-то, кто мог бы нас спасти. Сплошь незнакомцы. Люди улыбались, смеялись, кивали. Родриго слез со сцены. Другие финалисты пребывали в восторге, кроме одной пары участников, которые жарко о чем-то спорили.

Может, не мы одни были против.

Пабло явно был «за». Он стоял у края сцены, с нетерпением ожидая нашего танца.

Родриго готовит сюрприз, сказал он. И с каким удовольствием наш учитель это предвкушал.

Мне хотелось перед ним извиниться. Сказать, что мы не можем танцевать. Только не это.

А потом я увидел Вальдеса. Недалеко от того места, где на стуле скрючился Фидель. Вальдес стоял, сунув руки в карманы, и наблюдал за мной.

Наши взгляды встретились. Он едва заметно улыбнулся. Я отвернулся.

Зажужжали динамики. Электрогитары заиграли энергичное вступление – «Me Estan Llamando». Яркое сложное произведение с афрокубинскими ударными и текстом со множеством сантерийских отсылок.

Я повернулся к Ане и обнял ее. Закачался под ритм музыки.

– Мы должны танцевать, – прошептал я.

Остальные пары тоже задвигались, даже та, которая ругалась. Разумеется, у них не было выбора.

Я расслабленно повел плечами, сделав вид, будто это часть выступления.

– Мы можем устроить саботаж, – предложила Ана. – Специально завалить танец.

– Нет. – Я повел Ану в базовых шагах вперед-назад. – Танцуй, Ана. Ради Пабло. Ради Хуаниты и Йоланды. – Я коротко кивнул в сторону Вальдеса. – Ради моей семьи.

Она все поняла. Ее взгляд изменился – так неуловимо и быстро, что никто больше не заметил. Понимание, принятие, решимость.

В этот момент я влюбился в нее так сильно, что в груди заныло. Но на чувства не было времени. Ана расслабилась и улыбнулась – зловеще, с предвкушением, от уха до уха. И мы стали танцевать.