Я вспомнил, как мама садилась со мной за стол, чтобы помочь с математикой. Ничего в ней не понимала, но старалась изо всех сил.

За нашими с Хуанитой спинами проехал свадебный кортеж. Машины гудели. Из какой-то несся веселый вальс Штрауса. Пышнотелая невеста в облаке белых кружев стояла в красном автомобиле с откидным верхом и махала всему Малекону.

– Накануне вечером Мария рассказала мне о своих планах, – призналась Хуанита. – Мы были так близки, как только могут быть сестры. Она знала, что я не поеду с ней, что сердцем я за революцию, да и парень у меня тут был, но Мария хотела попрощаться. В этом-то и была ее ошибка. Она хотела попрощаться.

Я хотел промолчать. Правда. Но тихие слова сами вылетели изо рта:

– А в чем была твоя?

– Что я решила, будто могу ее удержать.

Хуанита замолчала. Я чувствовал, что она не скажет больше ни слова, даже если я надавлю на нее.

Давить я не стал. И так я услышал все, что хотел. Вместо этого я обнял Хуаниту. Так мы и стояли вместе и смотрели через море в сторону Майами.

* * *

В теории сборы домой должны были занять три минуты. Покидать вещи в чемодан и закрыть его – чего уж проще? На практике они превратились в охоту за сокровищами в джунглях. Где же моя бритва – может, под грудой футболок Йосвани? А фонарик? Где-нибудь в той изысканной инсталляции из бумаг, дисков и книг на столе? Комната кузена убедительно доказала, что лучший камуфляж для носков – гора других носков.

Пока я закончил, уже пришло время уезжать. Я как раз пытался закрыть переполненный рюкзак, когда вошел Йосвани. После инцидента с Аной и Селией я не видел кузена – он жил у дяди. Так постановила Хуанита. А теперь Иосвани явился, не постучал, не поздоровался, просто вошел, скинул майку и плюхнулся на кровать, вытянув руки над головой:

– Как же тут воняет!

– Не волнуйся, – успокоил я его. – Скоро ты снова привыкнешь к родному запаху.

Мы долго смотрели друг на друга. Я – на диване, с рюкзаком в руках. Он – лежа на кровати с таким видом, будто ему сам черт не брат, но в то же время не сводя с меня ярких глаз. Я должен был высказать ему все, что о нем думаю: какой он урод, что обидел Ану! Но я ничего бы не добился. Йосвани не из тех, кто станет слушать унылого приезжего кузена. Мы бы только поссорились.

И все-таки он моя родная кровь. После разговора с Хуанитой я не собирался об этом забывать.

И уже открыл рот сказать, что отлично провел лето, как вдруг Йосвани заговорил:

– Не повезло с Аной, а?

– Не повезло? – Родня или не родня, но всему есть предел. – А ты и правда сукин сын, Йосвани. Ты встречался с самой потрясающей девушкой, которую я только встречал, нравился ей. А потом наплевал на ее чувства.

– С девчонками и надо быть козлом, – сообщил Йосвани. – Если корчишь из себя хорошего, то играть в стерв начинают они. Поимей ты или поимеют тебя. Уж поверь, я оба варианта пробовал.

– Значит, ты всю жизнь проживешь козлом, – сказал я. – Никогда никому не будешь верить, и никто никогда не поверит тебе.

– Нельзя доверять женщине, – печально покачал головой Йосвани. – Это все знают. Один известный писатель сказал своей матери: «Я верю тебе как матери, но не как женщине».

Йосвани цитирует писателей. Что-то новенькое.

– Одинокая тебя ждет жизнь, – заметил я.

– А тебя наполненная страданиями, – немедленно парировал кузен.

Я вздохнул:

– Вот что я тебе скажу, Йосвани. Давай отложим эту беседу до следующей встречи. Может, к тому времени выясним, кто прав.

– Может, следующий раз случится уже в Нью-Йорке. – Кузен соскочил с кровати. – Пройдемся по клубам Манхэттена.

Мы ударили по рукам.

– Хорошо, – засмеялся я. – Позаботься о Йоланде и Хуаните.

– Конечно. А ты… – Йосвани отвел взгляд – Ну ты же присмотришь за Аной, да?

Его внезапное смущение меня удивило.

– Вряд ли ей нужна нянька. Но я постараюсь.

– Я пришлю тебе копию нашего нового диска, когда тот выйдет.

– Ладно.

Йосвани улыбнулся:

– Когда-нибудь ты поймешь, чему я научил тебя этим летом, братишка.

– Да уж, учитель из тебя тот еще.

Мы стояли и смотрели друг на друга. Крутой, сексуальный кубинец и его тощий занудный кузен.

Этим летом я не превратился в крутого парня. Если и стал поинтереснее, чем до приезда на Кубу, то все равно вряд ли бы годился для обложки журнала для подростков. И все же наше последнее рукопожатие было увереннее, чем первое.

* * *

В аэропорт нас провожала Йоланда. Хуанита сказала, что ей надо на какое-то местное собрание, но думаю, она просто боялась расплакаться на людях. Тетя накормила нас поздним ланчем, дала по все еще горячему сэндвичу с ветчиной, а сама все болтала, словно слова могли заглушить мысли и чувства.

– Обязательно разминайтесь во время полета, – говорила она, словно мы никогда в жизни в самолет не заходили. – Вспоминайте нас добрым словом в Нью-Йорке. Передай отцу, чтобы в следующий раз приезжал с вами.

У двери Хуанита обнимала нас с Аной, а я гадал, сколько бы она держала меня в объятиях, если бы знала, что следующий раз может не наступить.

На самом деле я и сам не хотел с тетей расставаться.

Йосвани вышел в коридор, но к нам не подошел. Ана его проигнорировала, я помахал на прощание.

Йоланда уже ушла заводить машину. Мы с Аной вытащили чемоданы из квартиры и погрузили в лифт. Последний раз я дернул за рычаг. Металлическая клетка вздрогнула, заскрипела и двинулась вниз. Хуанита все смотрела нам вслед – неподвижная, как статуя, так и держась за дверную ручку.

В темноте шахты я вдруг отчаянно пожелал, чтобы лифт сломался. Но он благополучно доехал вниз.

Мы мчались по Сентро Авана в семейной «ладе» опустив стекла и вдыхая особый гаванский запах – смесь свежего карибского бриза и выхлопных газов. Йоланда вела машину одной рукой, облокотившись на дверцу. Она забрасывала нас вопросами о ТВ-шоу, о предстоящем полете, о том, как мы собираемся провести последнюю неделю каникул. После радостных новостей о Миранде кузина преобразилась – стала свободнее, раскованнее, распрямила плечи.

Мы с Аной тоже преобразились. Постоянно оглядывались, высматривали машины с правительственными номерами. В любой момент я ожидал, что мы наткнемся на блокпост, что выскочит Вальдес, как Фредди в конце «Кошмара на улице Вязов», и утащит в то серое, зарешеченное здание рядом с площадью Революции.

Вальдес не появился. Мы добрались до аэропорта, час отстояли в очереди на регистрацию, но никто и не подумал остановить нас.

Йоланда рассталась с нами перед паспортным контролем. Обняла обоих, попросила писать почаще и ни словом не обмолвилась о том, через что мы прошли этим летом. Только улыбнулась на прощание: