— И что вы мне советуете?

— Никогда не выходите из своей кельи после заката, потому что затворницы никогда не спят. Дождитесь, пока в церкви начнется служба, и войдите в запретную библиотеку. Там найдите книги, которые убитая затворница изучала перед самой смертью. Они находятся в тайном зале, который называется «Ад». В этих сочинениях вы найдете ключ к загадке.

— К какой загадке?

— В результате долгого и трудного расследования мы пришли к выводу, что Церковь в течение многих веков старается любой ценой скрывать какую-то ложь. Она связана с чем-то, что произошло во время Третьего крестового похода. И эта ложь так огромна, что, если бы стала известна, уничтожила бы христианство. Вот в чем настоящая задача затворниц — скрывать великую ложь и не давать Ворам Душ завладеть этой ложью.

— Ворам Душ?

— Мы — я и мои сестры — несколько недель назад вели расследование в монастыре Святого Креста возле Сент-Круа и обнаружили несколько страниц из Евангелия от Сатаны, над которыми работала та затворница, которая теперь мертва. Эти выписки были сделаны на пергаменте в Средние века, и монахини этого сверхсекретного ордена изучают их уже много столетий, чтобы попытаться найти подлинную рукопись. Вот почему то существо, которое убило нас в Геттисберге, убивало затворниц.

— Что вы сейчас сказали? — в ужасе переспросила Мария.

— Простите?

— Вы сейчас сказали, что это существо убило вас в Геттисберге.

— Так вы до сих пор не поняли, Мария?

Паркс поворачивается к стеклянной стене. На нее смотрит только ее собственное отражение, а скамейка напротив пуста. Она снова поворачивается к незнакомке. Та по-прежнему улыбается ей. И вдруг Мария вспоминает это лицо под темными волосами. Она видела его, когда листала дело об исчезновении женщин в Геттисберге. И это же самое лицо она видела изгрызенным и полусгнившим на кресте, в полумраке склепа. Лицо сестры Мэри-Джейн Барко.

— О господи! Это невозможно.

Улыбка молодой монахини становится более суровой, ее лицо и губы покрываются трещинами. Когда она снова начинает говорить, Мария замечает, что голос монахини меняется.

— Невозможно? Специальный агент Мария Паркс, ваш дар позволяет вам видеть не то, чего нет, а то, что не могут видеть другие. Вы понимаете разницу?

— Перестаньте болтать глупости, Барко или кто вы там. Я врезалась головой в ветровое стекло на скорости сто сорок километров в час, и с тех пор у меня бывают видения. Я вижу мертвецов и девочек с распоротыми животами в подвалах. Поэтому не доставайте меня своими теориями о видимом и невидимом. Вы лишь очередное видение, и, как только в моем мозгу рассеется электрический разряд, который вас породил, вы исчезнете.

— Можно задать всего один вопрос, Мария? Откуда, по-вашему, взялась струя воздуха, которая ласкает ваше лицо, пока мы разговариваем?

— Простите?

— Та легкая струя воздуха, которая шевелит ваши красивые темные локоны, — откуда она дует, как вы считаете?

Паркс внезапно замечает, что ее лицо обдувает струйка теплого воздуха. Она ищет взглядом кондиционер, но его нет. Монахиня снова начинает говорить, и теперь Марии кажется, что этот голос рождается внутри ее черепа.

— Теперь посмотрите в сторону парковки. Вы почти приехали на место.

Паркс снова поворачивается к стеклянной стене и щурит глаза, чтобы разглядеть свой автомобиль через завесу из хлопьев. Вот он. Из выхлопной трубы идет белый дым. «Дворники» скользят из стороны в сторону по ветровому стеклу, и сквозь него Мария видит в машине себя, спящую на сиденье. Ее голова лежит на подголовнике кресла, белые лучи потолочной лампы освещают лицо.

— Вы сейчас спите, Мария. А струя воздуха, которую вы чувствуете, идет от кондиционера вашей машины. Это она раздувает ваши волосы. Теперь вам надо проснуться. Не теряйте ни минуты: буря приближается.

Мария вздрагивает и просыпается. Она в своей машине, ее затылок лежит на подголовнике кресла. Она хватается за руль. За окном продолжает бесшумно падать снег. За стеклянной стеной бара она видит занятых своей работой официанток и посетителей, которые кончают обедать.

Она едва не всхлипывает от страха: в воздухе салона чувствуется слабый запах розы. Мария бросает взгляд во внутреннее зеркало заднего обзора. Сзади нет никого.

О боже, что со мной происходит?

Дорога в гору до монастыря Святого Креста оказалась медленной и трудной. Вцепившись в руль, чтобы не трястись от порывов ветра, под которыми дрожит ее машина, Мария смотрит на свой навигатор системы GPS. Свет его экрана выглядит умиротворяюще среди всей этой белизны. Судя по цифре на пульте управления, до монастыря осталось всего три километра. Еще несколько виражей по краю оврага, и она будет на месте.

Не сводя глаз с дороги, Паркс зажигает сигарету и освежает в уме все, что ей известно о затворницах. Их день начинается в три часа утра с заутрени; затем они долго учатся и предаются размышлению — до следующей службы. После нее затворницы съедают по миске супа и по куску черствого хлеба. Затем они принимаются за чтение и реставрацию запрещенных рукописей, принадлежащих Церкви. В этой работе они делают два перерыва для молитв — в шесть часов утра (первый час после рассвета по церковному счету времени) и в девять часов (третий час после рассвета). Примерно в десять часов они снова принимаются за учебные занятия и отрываются от них только для молитв шестого и девятого часа, затем для вечерни и повечерия. Как много утомительных молитв читается во время движения солнца к закату и в ночном мраке! Одни и те же обряды триста шестьдесят пять дней в году, без отдыха, без перерыва, без отпуска. И никакой надежды на то, что хоть один из будущих дней пройдет иначе. Затворницы дают обет полного молчания. Они никогда не разговаривают между собой, не глядят одна на другую. Ни одна из них не делится с другой своими чувствами и ничем не проявляет свою привязанность к другой. Словно призраки, они ходят в тишине по своим старым как мир монастырям. При таком образе жизни нередко случается, что какая-нибудь из них сходит с ума, услышав вой ветра в своей келье. Ходят слухи, что таких сумасшедших переселяют в подземелья монастыря, в кельи, где толстые стены, обитые тканью, заглушают их крики.

Среди затворниц есть такие, которые дали еще и обет не видеть света. Эти живут в подземельях, куда никогда не проникает ни один луч. Сорок лет провести в темноте, ни разу не увидев даже огня свечи! Говорят, что их глаза оттого, что лишены света, становятся такими же белыми, как их кожа. Худые и грязные старые женщины терпеливо ждут смерти в темноте своего укрытия, пока не вздохнут в последний раз. Вот к кому она едет! Тревога сжимает желудок Марии Паркс.

GPS-навигатор издает несколько коротких звуков, объявляя о прибытии. Паркс замечает, что дорога заканчивается тупиком. Она паркует свой «кадиллак» и смотрит на ворота, которые возникли перед ней в свете фар. Тяжелые деревянные двери и окружающий их крытый каменный проем. Кажется, он прорезан в толще стены. Молодая женщина поднимает взгляд к вершине утеса и различает за волнами налетающего снега стены монастыря.