Павел Андреевич не любил случайную компанию, но от мер предосторожности отказываться было бы неблагоразумно. Вот и сейчас с ним в машине, кроме водителя Сергея в подполковничьих погонах, сидело еще пятеро дюжих парней в штатском из Управления охраны президента. Сидели и скромно помалкивали, демонстрируя высокий класс профессиональной выучки. В двух машинах, идущих впереди, и в трех джипах Мерседес GL 420, следующих позади лимузина, разместились еще двадцать пять вооруженных до зубов бойцов в полном боевом обмундировании, в бронежилетах и касках, с десантными АК-74 на груди. Водители сверяли хорошо знакомый маршрут с мощными навигаторами, принимавшими сигналы системы Глонасс, что давало возможность контролировать окрестности в любом радиусе.

Когда до цели оставалось километров тридцать, эскорт, миновав шлагбаум, свернул с шоссе в лес на спецтрассу П-700. Еще километров через пять передняя бронированная Ауди А8 Секьюрити внезапно ткнулась носом куда-то в пустоту и, вильнув в воздухе багажником, бесследно провалилась под землю. Вторая машина, шедшая за первой на дистанции не более ста метров, со страшным скрежетом затормозила у самой кромки внезапно возникшего поперек дороги рва, но не удержалась и, заваливаясь на заносе, плавно перевернулась. Подполковник Сергей Синцов ударил по тормозам. Массивный президентский лимузин, теряя скорость, медленно подполз к рваному краю траншеи и стал боком к провалу. Три джипа охраны, ломая строй, со скрипом и визгом судорожно приткнулись чуть поодаль, когда полоса асфальта позади них вдруг так же неожиданно ушла вниз, в глубину, будто при восьмибалльном землетрясении.

Оторвавшись от сладких грез, Павел Андреевич увидел в затемненном тонированном окне лимузина густолиственную дубовую рощу, из которой, набирая ход, мчался в их направлении танк Армата без опознавательных знаков. Он перевел взгляд на другое окно и обнаружил в нем еще один танк, который спешил к дороге из соснового перелеска. По их машинам уже работали пулеметы и автоматы из укрытий с обеих сторон дороги. Где-то хлопнул выстрел из гранатомета, и машину слегка тряхнуло. Один из джипов сопровождения горел, подожженный напалмовым патроном. Из дверей высыпали бойцы охраны, но четверых тут же скосила пулеметная очередь. Двое, отстреливаясь, пытались отползти в сторону. Из других машин тоже доносилась беспорядочная стрельба, предназначенная неизвестно кому, поскольку противника все еще не было видно. Павел Андреевич всем телом вжался в кожаное кресло и замер.

Подполковник Синцов опытным взглядом обвел картину боя и оценил ситуацию Шансов не было. Вернее, почти не было, но за жизнь президента еще стоило побороться, а за свою собственную тем более.

– ПЗРК! – односложно бросил он застывшим в оцепенении охранникам на задних сиденьях.

Те послушно и слаженно расчехлили четыре самонаводящихся противоракетных зенитных комплекса Верба, последнюю модификацию всемирно известной российской ударной системы, испытанной в пустынях Азии. Не зря за этим портативным ракетным комплексом уже три года охотились все разведки стран НАТО. Предназначенная для поражения целей на земле, на воде и в воздухе маленькая ракета в считаные мгновенья могла уничтожить вражеский Фантом или оставить без башни любую модель натовского Леопарда.

– Стрелять по моей команде, двоим с левого борта, двоим с правого, целиться в башню и в гусеницу, окон настежь пока не открывать, – приказал Синцов, разворачивая тяжелый лимузин снова вдоль дороги.

Машина беспомощно застыла на асфальте, словно сдаваясь на милость победителей.

Между тем один танк уже навел орудие. Выстрел – и охваченный огнем черный джип, подскочив на метр в воздух, рухнул грудой искареженного металла. Второй танк был совсем близко, но экипаж явно не торопился, собираясь поиграть с жертвами в кошки-мышки. Видимо, водители договорились между собой, потому что теперь они двигались почти симметрично, наводя пушки на оставшиеся джипы эскорта.

Может быть, главную добычу им было поручено взять живьем. Во всяком случае на нее пока не обращали особого внимания.

– Окна приоткрыть, стволы наружу только по моей команде, – скомандовал Синцов. – Смотрите, чтобы друг другу по башке не попасть при отдаче, раздвиньтесь и отклонитесь в сторону как можете.

Танки, приближавшиеся спереди по диагонали, почти поравнялись с лимузином, зажимая его в клещи и готовясь расправиться с беззащитными джипами на расстоянии пистолетного выстрела. В этот момент Синцов свистящим полушепотом проронил:

– Внимание всем постам! Левый, правый борт, стволы наружу, цельсь! Огонь!

Ракеты врезались в приплюснутые могучие башни танков и разорвали гигантские гусеницы. Из-под брони повалил густой дым. Опомнившиеся спецназовцы, высыпав из двух джипов в кювет, расстреливали из автоматов появившихся в люках танкистов. По ним тоже стреляли из рощи, но видно было, что неожиданная потеря танков деморализовала заговорщиков: их выстрелы звучали разрозненно и вяло. Коренастый охранник в задней части лимузина, нажатием кнопки выдвинув над крышей крупнокалиберный пулемет и, ориентируясь по перископической камере, поливал свинцом зеленку по обе стороны шоссе.

Не дожидаясь развязки, Синцов тронул рычаг коробки передач, взял с места в карьер и, обойдя по твердому грунту заднюю волчью яму, снова вырвался на трассу. Кто-то из нападавших успел всадить в лимузин гранату из подствольника, но она только слегка поцарапала краску на кузове. Тяжелая машина уверенно набирала скорость, оставляя позади поле боя. Через минуту президент Зайцев уже мчался в обратном направлении, держа курс на Кремль. Подполковник Синцов, включив мигалку и сирену, хладнокровно излагал в динамик телефона детали происшествия начальнику Управления охраны президента. Но перед этим он не преминул позвонить своему прямому куратору и бывшему фронтовому командиру генералу Гребневу, от которого получил приказ не дергаться и как можно быстрее возвращаться.

Пятеро охранников, забыв о привычной сдержанности, вполголоса обсуждали засаду и ругали джипиэс-сопровождение по маршруту. Их пустые ракетные установки были свалены грудой в заднем отсеке лимузина.

Павел Андреевич вытер пот со лба, тяжело вздохнул и включил на дисплее встроенного компьютера любимую игру «Марс атакует».

Нина Исии отправлялась на задание, которого она ждала всю жизнь. Мать хорошо подготовила ее к этому дню. Она пела дочке русские песни, покупала русские книги, рассказывала об их счастливой жизни в полуголодном мрачном Мурманске, о балах в офицерском клубе и, конечно, об отце: о его дальних походах на подводном крейсере, о том, как праздновали дни рожденья с боевыми друзьями, о том, как вместе гуляли с маленькой Ниной. Когда дочке исполнилось восемнадцать, они вместе отправились в Россию. Съездили в Мурманск, побродили по Москве и Питеру, пожили неделю на даче в Подмосковье у маминой подруги, тоже вдовы офицера с «Курска». Это была другая реальность, совсем не похожая на токийские будни, к которым она так привыкла. Но почему-то там, в подмосковной березовой роще, она чувствовала себя дома. Так хорошо ей никогда не было ни в токийском парке Уэно, куда они частенько ходили с отчимом, ни в их загородном коттедже на полуострове Идзу. И говорить по-русски ей нравилось больше, чем по-японски: она слышала музыку этого языка, понимала его сердцем. Когда мама там, на даче, показала ей последнюю записку отца, Нина нашла в компьютере текст военной присяги. Прочитала вслух и на минуту задумалась.