на мальца, который приоткрыл рот от удивления. Такого задания ему ещё никто не давал! Мальчик почувствовал гордость и радость одновременно.

— Да ну! Правда?

— Получишь ещё две монеты, если сделаешь всё быстро, — твёрдо произнёс корнет.

— Будет сделано, ваше благородие!

Савин улыбнулся и, к восхищению мальчика, подкинул вверх ещё две монетки, которые соблазнительно сверкнули. Мальчик не растерялся и успел подставить ладони так, чтобы монеты упали прямо ему в руки. Сразу вслед за этим мальчик выскочил из кареты и что есть мочи побежал в сторону полицейского участка.

Савин не сомневался, что юнец сделает всё как надо. И был уверен, что именно ребёнку поверят те, кто ещё недавно ловил беспризорников в подворотнях, чтобы определить их в монастырские приюты. Теперь оставалось лично узреть, как нахал Джон Форрест будет арестован.

— Давай обратно к Исаакиевскому, только встань с другой стороны, — приказал кучеру Савин и усмехнулся в предвкушении знатной потехи.

Вскоре карета Савина тихо подъехала к Исаакиевскому собору, остановившись чуть поодаль от храма. Корнет наблюдал, как грузят на повозки леса и довольный Джон с блокнотом в руке старательно записывает их количество, периодически сверяясь с бригадиром. Рабочие проворно таскали доски, а усталый бригадир подгонял их, стараясь поскорее выполнить поручение господина начальника.

В этот момент на всех парах к собору подъехали полицейские кареты. Из них высыпались стражи порядка.

— …почти половину погрузили, — сказал Джон, поправил пенсне и сделал очередную запись в своём блокноте.

— Так точно, — подтвердил бригадир, рукавом вытирая пот со лба.

Старший строитель заметил, что целый отряд жандармов движется в их сторону. Это показалось ему немного странным. Бригадир покосился на Джона, но тот, ничего не замечая, водил пером по бумаге и бубнил цифры себе под нос.

Приблизившись к бригадиру, главный полицейский внимательно посмотрел на разодетого иностранца с блокнотом и громко приказал:

— Предъявите документы на отгрузку лесов.

Джон удивлённо поднял глаза на неизвестно откуда взявшегося полицейского, перевёл взгляд на бригадира и приказным тоном произнёс:

— Передайте ему документы.

Джон ожидал, что бригадир достанет нужные бумаги и покажет их стражам порядка, как положено, поэтому ничуть не переживал. Однако бригадир повёл себя очень странно. Он развёл руками, будто слышал о них впервые.

— Откуда же у меня им взяться? Господин сказал, что они уже у вас, — вытаращив глаза, заявил бригадир.

Джон рассердился от такой наглости:

— Нет, мистер Бе… Беляев сказал, что они у вас!

Спор прервал старший офицер:

— Так, хватит разыгрывать спектакль! Останавливайте погрузку и проедемте в участок, — он подтолкнул Джона в сторону кареты.

— Какой ещё участок? — возмутился Джон. — Вы не смеете! Я британский подданный!

Офицер плюнул себе под ноги и крепко схватил Джона за плечо:

— Вот там и разберёмся, чей вы подданный!

В это время двое других полицейских заломили руки Джона и, не церемонясь, поволокли его к карете. Бригадира тоже схватили, и он отчаянно завопил на деревенский манер:

— Ой, горе горькое! Ой, не виноватый я!

Не обращая внимания на крики арестованных, жандармы усадили обоих в карету.

Радости Савина не было предела — иностранная птичка оказалась в клетке и, судя по всему, надолго. Конечно, на каторгу его не сошлют, но по судам потаскают вволю. А пока суд да дело, папенька Сюзанны не выдержит и расторгнет помолвку, не желая оказаться связанным с аферистом. Вот тут-то Савин и поставит им обоим шах и мат. Небось, тогда счастливы будут отдать за него Сюзанну!

Как только экипаж с арестованными тронулся, Савин весело крикнул своему кучеру:

— Трогай! На Думскую едем.

Тот стегнул лошадей, и карета плавно покатила. Савин любовался в окно своим прекрасным городом и представлял, как он идёт под венец с красавицей Сюзанной, именно там, где она хотела — в Исаакиевском соборе.

9.

Полицейские во главе с Путилиным заняли квартиру Хватова на улице Думской. Они явились сюда вместе с пойманным грабителем и устроили засаду на более крупного зверя. По расчётам Путилина корнет должен был рано или поздно заявиться к своему дражайшему другу.

Хватов стоял посреди своей гостиной и нервно грыз ногти. Путилин сверлил его глазами, словно хотел выудить ещё какие-то сведения. Но Хватов ещё в участке сдулся, будто проколотый воздушный шарик. Молчал и затравленно хлопал глазами. В голове у него крутилась лишь одна мысль: «Как же Кольку предупредить?»

Несколько тучных полицейских расхаживали по квартире Хватова, как у себя дома, рассматривая и примеривая развешанные на стене парики.

Путилин был доволен, что напал на след беглеца. Теперь он понимал, что именно здесь Савин переодевался, гримировался и отсиживался между преступлениями. Не найти лучше места, чем квартира старого дружка, склонного к разгульной жизни и грабежам. И теперь, засев в самом логове, Путилин сможет подкараулить Савина. Не выскользнуть ему больше из цепких рук лучшего в мире сыщика!

— Мы спрячемся в дальней комнате, — сказал Путилин и тут же недовольно посмотрел на офицера, который нацепил на себя женский парик и глупо улыбался. — А ты не вздумай придумать чего лишнего, — обратился он к Хватову.

— Да, я всё понял, — не смея перечить, кивнул тот.

Хозяин квартиры старательно изображал смиренный вид и действовал по наитию. Как только полицейские ушли в спальню, чтобы скрыться в засаде, Хватов оживился и осмотрелся по сторонам. За ним никто не наблюдал. Значит, есть ещё шанс выручить Савина!

Он подошёл к окну и посмотрел вниз, на улицу, в надежде увидеть там корнета. Как же незаметно сообщить другу о засаде жандармов? Увы, природа не одарила Хватова таким острым умом, как его товарища. Ни одной стоящей идеи не приходило в голову. Хватов сильно нервничал, потому что знал — друг обязательно придёт сегодня около двух часов дня. Ходики на стене показывали без десяти минут два, но Савина всё ещё не было.

Хватов нервно прошёлся по комнате и опять выглянул в окно. Наконец, вдалеке показалась знакомая фигура Савина. Хватов осторожно оглянулся на дверь спальни и несколько раз зашторил окно, дёргая занавеской. Он надеялся, что эти беспорядочные движения, возможно, послужат сигналом, что в квартире опасно, и заходить в неё нельзя. Хватов переживал, что Савин не заметит знаков. Он снова и снова дёргал штору слева-направо.

Савин, по-прежнему с накладным животом чиновника и седой бородкой, беззаботно приближался к дому, неся в одной руке небольшой английский чемоданчик, а в другой — бутылку шампанского. Ему хотелось поскорее выпить с другом, чтобы отпраздновать блистательное завершение операции. Яркое солнце порядком напекло ему лицо, и хотелось поскорее окунуться в прохладный оазис хватовской квартиры. Он привычно взглянул на его окна и удивился — Хватов зачем-то судорожно двигал