— Докладывать Совету о предательстве? Разбирательство могло затянуться и занять не один месяц, да и шансы выкрутиться у князя были почти стопроцентные. Я взял на себя смелость решить вопрос кардинально, без долгих проволочек. Была собрана ударная группа, отработан план на симуляторе Генштаба и двадцатого июня поместье рода предателей было взято в кольцо. После начальной артподготовки людям Турчаниновых, находящимся на первой линии обороны, было предложено сдаться, но они отказались. К ним применялись щадящие техники, которые заставили их отступать с минимальными потерями. Но и это не принесло желаемого результата, они упорно не хотели сдаваться, поэтому пришлось применить термобарические заряды.

Император выпрямился и незаметно подал знак брату, чтобы тот вызвал Скуратова.

— Дмитрий Львович, вы же ярый приверженец Имперского совета, не так ли?

— Да, Ваше Императорское Величество.

— Как думаете, с кем можно быстрее договориться: с одним человеком или с шестью?

— Я понял куда вы клоните, Государь. Но именно в этом и есть единство мнений — когда их разделяют многие, а не только один.

— Ну что ж… У вас был шанс и дальше служить Империи. А теперь… Убийство рода ради Империи? Не-е-ет, граф, не пройдёт у вас такое оправдание. Убита несовершеннолетняя дочь князя, а так же его жена, урождённая Старикова. Они по всем имперским законам не подпадают под наказание за измену рода. Слуги рода тоже были предателями? Их хладнокровно убили ваши люди по вашему приказу. Вы взяли себе право вынести им собственный приговор, а значит взяли на себя и ответственность за содеянное. Казнь будет долгой и лютой. И это ещё не всё. Казнь будет проведена на Дворцовой площади прилюдно, имя вашего рода будет вычеркнуто из Гербовника Империи, ваши земли и другие ресурсы изъяты в казну, а родные покинут пределы центральной части и отправятся на дальневосточную границу на вечное поселение. Род Суторминых уйдёт в небытие вслед за родом Турчаниновых.

Сутормин скорчился на стуле, закрыв голову руками, и медленно покачиваясь из стороны в сторону.

— Адъютант! — заорал Император, прекрасно зная, что его никто не услышит.

— Пощадите, Государь! — упал со стула Сутормин, — Не за себя прошу, за родных. Они же тут ни при чём!

— А Марго Старикова с дочерью при чём были?! А слуги Турчаниновых при чём были?! — голос Георгия гремел, как набат.

— Я глава Службы охраны, я был обязан реагировать!

— Служба охраны, граф, обеспечивает охрану императоской семьи, — в кабинете раздался низкий бас, незаметно появившегося Скуратова, — Ты должен был первым делом предупредить Императора! Императора, мать твою, гнида! А не кого-либо ещё! Ты решил возложить на себя обязанности Государя?!

Сутормин сидел на полу рядом со столом и быстро просчитывал все возможности умереть здесь и сейчас. Графа не страшил приход Скуратова, его страшила участь его рода. Но если он умрёт в этом кабинете сам, то род ни за что не тронут. Вскочив на ноги, Сутормин бросился к окну. Третий этаж — это пятнадцать метров гибельной высоты!

— Куда ж ты, родненький, собрался, — тихо рассмеялся Павел Скуратов.

Глава ИСО застыл скрючившись в три погибели в полуметре от подоконника и скрипел зубами от бессилия. Он даже дар свой применить не мог, ведь именно его Служба в своё время утвердила правило, что всяк сюда входящий оставляет кольца ещё в приёмной, адъютанту Императора.

* * *

Берендей явно перевозбудился после моих слов. Он даже привстал, словно охотник, готовый вот-вот броситься на добычу.

— Я что-то не понял тебя, Кирилл. Там же подпись Хасана Турчанинова и её подлинность подтверждена бывшим сотрудником Посольского департамента. Который, кстати, был руководителем отдела Массалы, служил под начальством твоего отца и хорошо знал весь ваш род.

— Мстислав Игоревич, мой дед был очень грамотным человеком, а тут семь ошибок, причём довольно грубых. Подпись может быть и его, да вот только его писал точно не дед.

— А кто тогда? — тихо поинтересовался Берендей, глядя сквозь меня остановившимся взглядом, словно спрашивал сам себя.

Катализатором послужил негромкий голос Рыси:

— И это спрашивает человек, которого попросили выяснить всё об этом письме.

Чёрт! Я никогда не видел такого выражения лица у человека. На лице Берендея были одновременно нешуточный азарт, полная растерянность, обида и дичайшая злоба. На всякий случай я создал в крепко сжатом кулаке малюсенький, но вполне себе убойный джет. Видимо его слабое потрескивание в давящей на нервы тишине отрезвило Берендея. Мотнув головой, словно пытаясь разогнать пелену перед глазами, он тяжело опустился обратно в кресло и прохрипел:

— Прошу извинить, что-то накатило.

— Папа, тебе плохо? — Лика уже было возле него, ласково гладя по голове.

— Уже всё хорошо, доченька… Я его прибью, — прошептал тот в ответ.

Рысь невозмутимо набулькал всем по бокальчику вина, первый из которых и поднёс Берендею. Тот благодарно кивнул и залпом опустошил подношение.

— Вот гад… да и я идиот, доверился словам старого козла, — пробормотал Берендей и знаком показал Рыси, чтобы тот налил ещё.

Никто из присутствующих не произнёс ни слова; все ждали, пока Берендей сам продолжит разговор. Выпив второй бокал, тот достал смартфон и, быстро набрав номер, произнёс в трубку:

— Жора, Погорельского ко мне в особую старательскую. Прямо сейчас. Я скоро буду и желательно, чтобы эта крыса была уже там.

Убрав смартфон обратно в карман, он явно повеселел.

— А чего это все на меня пялятся? Всё нормально, рабочий момент разруливать сейчас поеду.

— Не хотел бы я жить рядом с таким… решателем моментов, — тихо произнёс я, — Лика, пойдём со мной, тебе хоть немного поспать надо. Рысь, ты как? Проводишь Мстислава Игоревича?

Тот молча кивнул.

— Тогда встретимся тут через полчасика.

Выйдя в коридор, я приобнял Лику за плечи и медленно повёл в сторону наших комнат.

— Кира, а что это было?

— Ты давно дома не была?

— На прошлой неделе забегала, там всё пучком.

— Я не про твои визиты, а про постоянное там житьё. Трудные у твоего отца времена были, он потому и не противился твоему отсутствию, чтобы ты ничего не знала.

— Я знаю, что он связан с бандитами, но так у всех бизнесменов, без этого никак.

Я промолчал. В конце концов это не моё дело, и становиться дурным вестником для Лики ой как не хотелось. Берендей до последнего откладывал сообщить дочери, кто он есть на самом деле, а теперь может быть уже и поздно. Не поймёт. О Берендее по столице ходили разные слухи — от самых безобидных, до лютых ужастиков.

— Лика, а ты не слышала о Берендее? А то Рысь как-то упомянул, а