Два бокала были разбиты вдребезги. Я отправилась на кухню за пылесосом. Надо поскорее убрать все осколки, пока кто-нибудь не порезал ногу. Пылесос был старый, но работал отменно. Честно сказать, нам всем было тесновато в маленькой столовой, так что Джон сменил позицию, а я наметила себе новую жертву для расспросов.

Мероу собирала с полу рассыпанный рис и бросала его в мусорный мешок.

– Мероу, ты знакома с владелицами шоколадного магазина? – спросила я, забирая у нее мешок, так чтобы она могла работать двумя руками.

– Спасибо, Коринна. Здесь ужасная вибрация, у меня даже голова закружилась. Джулиетт и Вивьен? Нет, я их мало знаю. Они не интересуются оккультизмом. Но шоколад у них превосходный. Подай мне, пожалуйста, совок для мусора. Какая удача, что большинство съестных запасов мистера Уайта было заморожено. Этот рис наверняка валялся здесь с шестидесятых годов. Даже долгоносики вымерли от постоянного скрещивания. – Она водрузила жестяную коробку назад на полку. – Но я встречала молоденькую девушку, что у них работала. Селима, кажется? Она заходила и просила погадать ей на картах таро. Результат оказался интересный.

– И что же ты ей нагадала?

Мероу неодобрительно зыркнула на меня своими темными глазищами.

– Ты ведь знаешь: я не могу тебе этого рассказать.

– Тогда я спрошу иначе: касалось ли это чего-то еще, помимо воровства и романа с китайцем?

– Ага. Нет. Только она была страшно сердита на своего отца. Так ты говорила с Селимой? Я волновалась за нее. Как она?

– Спасена. И весьма романтическим способом. В духе Вальтера Скотта. Хоть я терпеть не могу Вальтера Скотта. Пожалуй, эти кастрюльки могли бы стать находкой для коллекционера, – заметила я, ставя в буфет красивую эмалированную кастрюлю с длинной ручкой. – Как там у тебя дела продвигаются?

– Все продукты приходится выбрасывать. К счастью, холодильник остался включенным, хоть тут все и перевернули вверх дном. Вот закончу и поставлю чайник.

– Я буду в гостиной.

Миссис Доусон расставляла книги в шкафу, а мистер Отшельник сидел на кушетке и разглядывал груду вспоротых подушек.

– Если у вас есть иголка и нитка, я могла бы попробовать зашить их, – предложила я.

– Возьмите у меня в сумке, Коринна, – отозвалась миссис Доусон.

Я взяла штопальную иголку и нитку и расположилась на полу. У миссис Доусон нашлись также ножницы и наперсток.

– Вы можете разговаривать, когда шьете? – спросила миссис Доусон.

– Да.

Я взяла порванную шелковую подушку и вывернула наволочку наизнанку. Приятно было слушать уютный шелест книг, которые возвращались на свои места.

– Тогда, может, расскажете, как продвигается полицейское расследование?

– Ну, про это я мало что знаю, – сказала я, делая очередной стежок. – Вам почти все и без меня известно. Мой человек в полиции отказывается говорить о том, кто такой мистер Уайт и почему он здесь. Знаю только, что опасный для него период ограничен тремя неделями.

– Да, сведения и впрямь скудные! – посетовала миссис Доусон.

– Могу я тоже задать вам вопрос? – я опустила наволочку, надела ее на подушку и передала мистеру Уайту. Он по-прежнему хранил молчание.

– Конечно.

Миссис Доусон закончила расставлять книги, поднялась с колен и занялась безделушками на каминной полке. Взорванный сейф был испорчен навсегда. Он зиял на противоположенной стене, где прежде его закрывала картина, изображавшая коричневую вересковую пустошь, посреди которой на фоне коричневого неба стоял коричневый олень. Я взялась за новую наволочку из синего тайского шелка.

– Скажите, вам известно что-нибудь о владелицах, нет, всех работниках шоколадного магазина?

– Джулиетт – милое дитя, пожалуй, немного вспыльчивое, это чувствуется. Вивьен – разумная женщина, но подвержена перепадам настроения, возможно, это гормональное. Георгий – нахальный мальчишка и, насколько я могу судить, плохо кончит. Ну и поделом. Селима – запуганная девчушка, которая способна на все, если ее заставят.

Таково было суждение миссис Доусон. Что ж, она весьма наблюдательна. Пожалуй, впредь мне следует относиться к ней серьезнее. Впрочем, я и раньше так поступала.

– Селима сбежала, но теперь она в безопасности. Мы провели необыкновенную спасательную операцию. Из этих четверых, кто, по-вашему, мог портить шоколад?

– Никто, – решительно отмела малейшие подозрения миссис Доусон. Она водрузила на место терракотовую статуэтку, изображавшую младенца Самуила перед Илией; кажется, она жалела, что та не разбилась. – Джулиетт и Вивьен нужны друг другу. Георгий, конечно, самовлюбленный нахал, но ему нужна работа. И Селиме тоже.

– И я так считаю, – призналась я печально, закончив зашивать вторую подушку и берясь за третью.

Миссис Доусон взяла стаканы с кушетки и принялась их протирать. Она ставила их на серебряный поднос, который давно бы следовало почистить.

– Кажется, это венецианское стекло, – сказала она. – Ни один не разбился. Удивительно. Дэниел! – позвала она. – Как вы там управляетесь в ванной?

– Уже вынули все стекло, – отчитался Дэниел. А я и не слышала, как он пришел! Значит, подвинул Горацио и нашел оставленную на столе записку. – Вот пройдусь последний раз силиконовой замазкой, и все готово. Хорошо, что это был толстый стакан для полоскания рта, а не бокал для шампанского.

– Прекрасно. Значит, мистер Уайт сможет принять ванну, о которой так страстно мечтает, а мы тем временем приготовим обед, – решила миссис Доусон.

Джон протянул мистеру Уайту банное полотенце и тапочки, а Дэниел проводил его в ванную. Мистер Уайт с трудом переступил порог и запер дверь.

– Болтливый тип, верно? – заметила я. Мне было не по себе в присутствии мистера Уайта.

– Он пережил шок, поэтому в больнице ему давали успокоительное. Его действие еще не прошло, – объяснила миссис Доусон. – Джон, не могли бы вы открыть шампанское? Думаю, нам всем не мешает выпить.

– Но сначала мы очистимся от насилия и страха, – возвестила Мероу.

Как раз в этот момент, словно сговорившись с колдуньей, появились Кайли и Госс. Что-то приговаривая, они принялись расставлять по всей комнате свечи, а Мероу меж тем курила фимиам и открывала окна. Дэниел, Джон, миссис Доусон и я стояли посередине комнаты. Я и в самом деле почувствовала, как часть напряжения, которое не давало мне покоя, словно испарилась или рассеялась. В комнате запахло как в православной церкви. Мероу включила диск с мягкой, приятной музыкой. Я глубоко вздохнула. И Джон тоже. Он-то более привычен к таким церемониям, чем я. Дэниел взял меня за руку. На этот раз рука его была холодной. Миссис Доусон сохранила свою светскую улыбку – право слово, эта женщина способна устоять против цунами, землетрясения, ядерной атаки и даже проявить героическое хладнокровие, случись кому есть рыбу салатной вилкой.