– Ну что, пора идти, – сказал Олег и ревнивопосмотрел на Димку. – Этот мужик все еще в багажнике лежит. Нужно придумать емудостойную казнь. Машину пришлось отогнать подальше, тут отделение милиции подбоком.

Когда мы проходили мимо районного отделениямилиции, я обратила внимание на щит с заголовком «Их разыскивает милиция». Наодной из фотографий был изображен тот самый мужчина, который совсем недавнодержал нас с Катькой в подвале.

– Ребята, посмотрите, это же тот тип, чтолежит у нас в багажнике!

«Внимание! Разыскивается особо опасныйпреступник, – стала читать я вслух, – Кротов Иван Геннадиевич по кличке Крот,который подозревается во многих преступлениях в отношении лиц женского пола.Кротов И.Г. имеет ярко выраженные маниакальные наклонности и легко входит вдоверие к одиноким женщинам. Кротов И.Г. подозревается в зверских убийствахдесяти женщин возрастом от 19 до 30 лет. Особые приметы…»

Читать дальше не было необходимости.

– Вот так крендель у нас в машине! – удивиласья.

– Глобус держал Крота как палача, – сказалДимка. – Может, нам эту сволочь в ментовку сдать?

– Какая, к черту, ментовка?! – воскликнули мыс Олегом в один голос. – Ну, сдадим мы его в ментовку, а дальше-то что? –принялся объяснять Олег. – Посадят в камеру, признают невменяемым, то бишьпсихом, и отправят на принудительное лечение в психиатрическую больницу. А тамс местами напряженка. Его немного подлечат и – на свободу, поминай как звали.Вот и весь расклад. Мы с этой гнидой сами разделаемся. Сейчас повезем его надикий пляж и пристрелим как собаку.

– Желаю вам удачи, – грустно сказал Димка ипоцеловал меня в щеку.

– Ты куда собрался? – опешила я.

– Сейчас ловлю такси до Симферополя, а оттудасамолетом в Москву.

– Как это – в Москву?

– Мне кажется, я здесь уже не нужен, ведь тебебольше не угрожает опасность. Я должен появляться в нужное время в нужномместе.

– Дим, ты что несешь?!

– Наташа, только не вздумай устраиватьистерику. Сейчас у тебя все в порядке, и я тебе больше без надобности. Тыотдохни еще немного, поправь здоровье и прилетай. Я буду ждать звонка. Я вообщевсегда жду твоих звонков.

– Я тебя никуда не пущу!

– Пустишь, куда ты денешься.

– Скажи честно, ты приревновал меня к Олегу? –спросила я.

– Наташ, я же тебе говорил, но, видимо,придется повторить еще раз. Как я могу ревновать то, что мне не принадлежит? Незабывай, мы просто друзья. Верные, хорошие. Преданные друзья. Мы уже много летвместе и очень нужны друг другу.

– Но ведь ты еще недавно говорил, что любишьменя.

– Я пошутил. Была экстремальная ситуация.

– Ты не шутил. Ты говорил правду. Я знаю,когда ты шутишь.

– Зачем тебе это? Тебе не нужна моя любовь.Тебе нужна моя дружба.

– Но ведь ты рисковал ради меня собственнойжизнью? – не унималась я.

– Есть такие друзья, жизнь которых дорожесвоей собственной. До встречи. Поцелуй Лерку.

Димка достал платок, вытер мои слезы ипоцеловал меня в щеку. Буквально в считаные секунды он поймал такси и передтем, как сесть в машину, крикнул:

– Наташка, а ты после Ялты куда?

– Как куда?

– В Москву или в Бремен?

– Какой, к черту, Бремен?! Конечно, в Москву!– прокричала я и всхлипнула.

– До встречи. Звони! Я приеду за тобой ваэропорт.

– Он тебя любит, – тихо сказал Олег, когдамашина отъехала. – Ты даже не представляешь, как сильно он тебя любит…

С помощью Олега я дохромала до «жигуленка», вкотором нас ждали оба брата. Олег вкратце рассказал им о том, что мы узнали промужика в багажнике, и те дружно присвистнули.

Мы приехали на тот самый пляж, где Олегинсценировал свое самоубийство. Начинало светать.

Все тот же пустынный берег… Все те жераскатистые волны… Картины той ночи вставали передо мной одна за другой. ВотОлег стреляет себе в грудь и падает на песок… Из груди течет кровь, а морскиеволны подхватывают его тело и уносят все дальше и дальше… Я громко кричу, бьюсьв истерике и стараюсь вытащить его из воды… Олег становится неимоверно тяжелым.Я чувствую, что теряю силы, слезы отчаяния застилают мои глаза. Ни с чем несравнимая горечь утраты, ощущение чудовищной пустоты…

Чья-то рука легла мне на плечо. Оглянувшись, яувидела Олега.

– Именно здесь ты себя убил, – сказала я итяжело вздохнула.

– Я же хотел как лучше, ты знаешь.

– Наверное, так всегда: хочешь как лучше, аполучается хуже.

Убрав руку Олега со своего плеча, я захромалак машине. Братья вытащили связанного маньяка на песок и стали снимать с неговеревки. Они посадили его рядом с большим камнем и встали напротив. Я подошлачуть ближе.

– Ну что, парень, очухался? – спросил один избратьев.

Мужик смотрел на нас перепуганным взглядом.

– Только не убивайте, – пробубнил он и сплюнулсобравшуюся во рту кровь. – Христом Богом заклинаю, не убивайте.

– А, ты у нас и Бога вспомнил, – усмехнулсяОлег. – Что ж ты раньше о Боге-то не думал?! Поздновато! Ты лучше вспомни,сколько невинных женщин погибло по твоей вине?!

Я затаила дыхание. Я прекрасно понимала, чтоэтот мясник не человек, а самое настоящее исчадие ада. Он был просто похож начеловека… Он говорил как человек, делал какие-то движения, но все же это был нечеловек… Его губы дрожали, а на лбу выступил пот. Оно и понятно. Он любилнаблюдать за чужой смертью и больше всего на свете боялся своей собственной. Вего перепуганных глазах читалось безумие. От такого никуда не уйдешь. Менястошнило.

Подошел Олег и ударил его ногой. Мясник поднялглаза, на губах его появилась садистская улыбка.