Проходя через проходную на завод Текстильмаш — флагман таджикского машиностроения нагло ткнул охраннику своё красное удостоверение, где вверху значилось: Госплан, Совет Министров Таджикской ССР, а внизу надпись ТаджикИНТИ, которую я прикрыл большим пальцем правой кисти. При этом, небрежно указав на кузнеца, бросил охраннику: «Со мной!» — и потянул за собой замешкавшегося кузнеца за рукав. Старый кузнец, опытный в вопросах охраны советских предприятий, был поражён: «Так, ты же не имел права так просто пройти!» — ничего не понимал, что творится, Герой соцтруда и кандидат в члены. «Но ведь прошли!» — с улыбкой возразил я ему. «Так, ты же должен был раньше пропуск заказать у администрации!». — «Хотите выйти обратно и заказать пропуск?» — спросил я у него. «Нет, не надо, но как это у тебя так ловко получилось?! Охранник был, как в гипнозе!» — заинтересовался уже другой стороной вопроса Мельник — не правовой, а антиправовой. «Смотрите», — приблизил я к его глазам своё удостоверение, где видно было только Госплан Совета Министров. «Откуда у тебя это?» — не отставал Мельник, тогда я ему открыл, убрав большой палец, надпись — ТаджикИНТИ. «Вот с такой надписью и не положено!» — обрадовался кузнец. «А вы её видели?» — спросил я у него. «Так ты ж её прячешь!». — «Не прячу, — пояснил я ему, — а прикрываю невзначай». — «По правилам, и с удостоверением Госплана надо пропуск заказывать! — не унимался кандидат в члены ЦК. — У меня тоже есть….», — и он показал мне своё удостоверение, где ещё круче, чем даже у меня стояло: ЦК Коммунистической Партии Советского Союза. «Мне бы такое! — позавидовал я. — Вы привыкли к тому, что у вас в Свердловске все заводы военные и охраняются как военные объекты! Хотя я и у вас бы попробовал пройти с куском красного мыла „Красная Москва“! Всё зависит от вашего вида, уверенности в себе и физиогномики!» — подытожил я. «Это что за физяномика такая!» — возмутился кузнец. «Это, чтобы физиономия была в порядке! — пришлось ему пояснить. — Ладно, на послезавтра я запланировал поход на „почтовый ящик“ — военный завод. Есть у нас тут такой, который пьезоэлементы делает, и я вам докажу, что и там пройду!». — «Так там же нет кузнечного цеха!» — «Покажете свои линеечки, у вас их целый мешок, не скажете, что вы кузнец, а только всего-навсего изобретатель».

«Вот „правдолюб“! — подумал я. — Знает, как часы лекций тырить, приписывать, вымогать деньги! Линеечки тоже, небось, натырил! Мало похож на изобретателя, а больше на Петьку Чапаевского! А тут, как на завод пройти — учит, как целый день потратить, чтобы пропуска добиться! И куда, не в Большой театр, а на эту „мусорку“ посмотреть, которая называется Таджиктекстильмаш!». Пройдя через секретаршу, проведя у неё перед носом пропуском «Совет Министров, Госплан», я важно прошёл без стука к директору завода, опять потянув за рукав «мальчика-кузнеца». «Вот! — сказал я директору завода, не давая ему опомниться. — Привёл вам новатора советского машиностроения из Свердловска — трижды Героя соцтруда!». — «Дважды», — поправил меня кузнец. «Ну да, пока дважды, но в его годы и трижды успеет! — рассмеялся я, а за мной и директор. — Я из Госплана! — пояснил я ситуацию. — Мы организуем на предприятиях республики встречи с новаторами советских предприятий, изобретателями, чтобы и наших рабочих и ИТР поднять на высокий уровень!». — «А-а-а», — облегчённо вздохнул директор. «Да, это помощь, а не комиссия по проверке», — засмеялся я, а за мной ещё громче и дольше меня смеялся директор, что так легко отделался. «Вы сейчас посидите, пожалуйста, у меня в кабинете, а я мигом сбегаю в цех и прикажу людей собрать», — забегал директор, как мальчик на побегушках перед нами. «Оля, — позвал он секретаршу, — организуй чай для гостей из Свердловска. Отдыхайте, а я скоро вернусь!». — «Ну, ты даёшь! — то ли восхищённо, то ли возмущённо воскликнул изобретатель, когда Оля пошла за чаем, а директор в цех. — Ты знаешь, кто у нас директор завода?! Это член правительства, это член Центрального Комитета партии! Разве можно к директору завода так проходить?!». — «Вы же видите, что можно», — прервал я его.

Этот кузнец стал меня уже раздражать! Новатор называется, а использует старые лакейские правила, только тырит по-новаторски. Хороши были бы мои дела, если б я полдня потратил на вышибание пропуска. А ещё полдня или больше — на разрешение организовать встречу с передовиком партии, выпрашивая разрешение в отделе кадров или у мастера цеха. Сказали бы: «Приходите в воскресенье в клуб, а сейчас не мешайте работать — у нас план!». А так, пожалуйста, директор пошёл и остановит весь завод на час, не меньше, и действительно остановил! Распарившись от чая и предвкушая в лекционной путёвке много часов и денег, старый кузнец прыгал вокруг молота, как молодой вокруг невесты, показывая приёмы ковки «дореволюционного периода»! Но годы «взяли своё», и он запыхался и покрылся потом. Отвык старик от молота, стал больше языком работать. «С его фокусами много не заработаешь!» — шепнул один рабочий другому. Остальные тоже смотрели на кузнеца, как на музейный экспонат. «Он не только кузнец, но и изобретатель! — старался спасти я авторитет старого героя. — Покажите свои изобретения, а я пока пойду подписывать путёвку вам», — шепнул я ему на ухо. Но кузнец и сам знал, что ему надо делать, в таких вопросах он ориентировался лучше меня. Он «залез» в длинное повествование о своём творческом пути, о тяжёлом голодном детстве, и что для него сделала родная наша партия, Советское правительство и лично Генсек — Леонид Ильич Брежнев. Пока я подписывал кузнецу три часа лекций, он всё говорил и говорил. «Нам надо на следующий завод», — шепнул я ему. «Ну, большое вам спасибо!» — разбудил он уснувших рабочих. «Приезжайте к нам ещё!» — сказал мастер завода, а рабочие промолчали. «Покажите им линеечки», — посоветовал я новатору. «Ты что! — сказал он мне уже на улице. — Покрадут, черти, пока будут их смотреть! Я один раз такую глупость сделал, из 20 экспонатов только 3 вернулось, и то, потому что из рук удалось вырвать!». — «А, это я не учёл, вы правы, я просто не подумал», — признал я свою ошибку.

Целую неделю длился вояж кузнеца по городским предприятиям, он показывал везде одно и то же, и одно и то же говорил. Чем мне сильно поднадоел, но я ему показал и моё искусство, в том числе сдержал слово: как надо и на военном заводе проходить! «А напиши от моего имени статью обо мне в вашей партийной газете! — скромно предложил кузнец. — Как она у вас называется — „Коммунист Туркменистана“». «Таджикистана, вы в Таджикистане», — поправил я его. «Вот чёрт! Мне, знаешь, все эти турки одинаковы! И честно, я не знал, что есть такой Таджикистан, или как его? Пока, вот сейчас, не приехал сюда. Знал, что есть узбеки, туркмены и Ташкент». — «Ладно, будете не хуже Стаханова — напишу!». На следующий день понёс статью зам. редактора «Коммунист Таджикистана» Заречному, прихватив с собой и кузнеца, как «вещдок». Кузнец был, как и положено, при орденах и медалях, чем очень впечатлил Заречного. «Вот статья! — сказал я. — О герое, новаторе из славного города Свердловска — флагмана советского машиностроения! Написали мы оба, — и протянул Заречному пять рукописных листов, где в конце стояла „кузнецкая“ и моя фамилия, как авторов. — Кузнец проделал огромную работу в городе!» — и я подробно рассказал о пользе, которую кузнец принёс таджикскому народу, создавая фон, пока редактор читал «героическую былину». И статья моя была о «народном» кузнеце — в тонах народного эпоса и патриотизма. «Хорошо, — остался доволен Заречный, — опубликуем. Это вы писали?» — спросил он меня. «Я, — кивнул я скромно, — с его помощью», — указав на соавтора-кузнеца. «Да, мы вместе писали», — уверенно, громко заявил кузнец. «У вас чувствуется публицистический стиль», — похвалил меня Заречный. «Да, мы хорошо „публисисиськи“ написали», — согласился кузнец. «Приходите завтра, — предложил мне Заречный, — прочитаете заготовку статьи и если согласитесь — опубликуем».