Потом разговор зашел о предстоящих балах и вечерах.

— Я надеюсь познакомиться с какими-нибудь людьми из правительства, которые могли бы помочь развитию моей карьеры, — пояснил Роджер. — В провинции требуется много незначительных офицеров, но меня положение «незначительного» не устраивает, и я не собираюсь жить на гроши.

Одрианна начала понимать, к чему он клонит. Но она предпочла притвориться, что ни о чем не догадывается.

— Может, ты замолвишь за меня словечко? — проговорил Роджер, поняв, что она сама не собирается предлагать ему протекцию.

— Роджер, лишь глупая женщина обратится к мужу с просьбой помогать мужчине, с которым она когда-то была обручена, — возмутилась Одрианна. — Ты моему супругу не соперник, но мужчина есть мужчина.

Похоже, ее ответ поразил Роджера.

— Ты думаешь, я говорю о твоем муже? О лорде Себастьяне? — воскликнул он. — Никогда бы не попросил у тебя такого! Честно говоря, я надеялся, что ты потолкуешь обо мне с маркизом.

— Маркиз Уиттонбери — инвалид, — промолвила Одрианна. — И он никогда не выходит из дома. Его влияние сейчас ничтожно.

— Но он же не отшельник! Мне говорили, что до войны маркиз был очень влиятельным человеком, а сейчас многие испытывают к нему большую симпатию. Написанное его рукой письмо, в котором он прямо указал бы на меня, наверняка было бы хорошо встречено адресатом, особенно если тот хочет сделать маркизу что-то хорошее. Уиттонбери был и остается другом армии, поэтому военное министерство едва ли отнеслось бы к его рекомендации легкомысленно.

— Да он тебя даже не знает! С какой стати он будет рекомендовать тебя кому-то?

— Меня — нет, но тебя-то маркиз знает, — возразил Роджер. — А как, по-твоему, происходят такие вещи? Кто-то знает кого-то, кто может оказать кому-то услугу. — У Роджера был недоуменный вид, однако он хитро поглядывал на Одрианну. — Говорят, он к тебе неравнодушен. А если это действительно так, то он будет только рад написать нужное письмо.

— «Говорят»? Роджер! — возмутилась Одрианна. — Кто говорит?

Роджер пожал плечами:

— Это всем известно, и все об этом судачат. Насколько я слышал, маркиз допустил распространение слухов о его привязанности к тебе, чтобы к тебе лучше относились в свете после той истории, когда тебя застали с его братом в Брайтоне.

Одрианна недооценила маркиза. Да, возможно, в своих покоях он узник, однако он, как заметил Роджер, далеко не отшельник. Маркиз по-прежнему принимает друзей и может писать письма. Одрианну тронуло, что брат Себастьяна решил помочь ей.

— Что ж, если Уиттонбери испытывает ко мне привязанность, мне это льстит, — проговорила она. — Однако мне не кажется, что я должна переоценивать собственную удачу. Так что не думаю, что я могу слишком часто черпать воду из этого колодца.

Роджер счел, что Одрианна таким затейливым образом отказывает ему. Скрыв свое разочарование за положенными в таких случаях вежливыми, но пустыми фразами, он вскоре откланялся и ушел.

Решив, что достаточно долго прождала визитеров, Одрианна поднялась наверх, к покоям маркиза. Она не была у него с прошлой недели. Отчасти это произошло из-за того, что у нее увеличилось количество светских обязанностей, а отчасти — потому, что и у Моргана изменилось расписание дня.

Один из приглашенных к нему докторов заметил, что ноги Моргана действительно немного шевелятся.

Себастьян настоял на том, чтобы брат снова начал выполнять упражнения. Так что теперь каждый, кто проходил утром мимо покоев маркиза, слышал его проклятия и ругань, когда доктор Фенвуд массировал ему ноги, пытаясь оживить непослушные мышцы.

Войдя в библиотеку маркиза, Одрианна поняла, что утренние занятия закончились. Морган сидел у окна и дышал свежим воздухом.

— Дорогая сестрица! — воскликнул он. — Как я рад тебя видеть! Фенвуд не осмелится войти сюда сейчас.

Одрианна невольно взглянула на его ноги. Морган стал прикрывать их одеялом лишь в тех случаях, когда к нему приходили гости.

— Даже не спрашивай об этом, — сказал Морган. — Все занятия бесполезны, и я устал об этом говорить.

— Что ж, тогда не будем этого делать, — отозвалась Одрианна. — Может, вы предпочтете сыграть партию в шахматы?

— «Петтигру и Эвершем», «Р&Е»… — Мистер Уильям Холмс, казначей Совета по боеприпасам и вещевому снабжению, снова и снова повторял эти имена, проглядывая бухгалтерские книги в своем кабинете в Тауэре.

Понадобились две недели и существенное политическое влияние Себастьяна, чтобы устроить эту встречу. Мистер Холмс, как и все остальные представители Совета, выступал от имени Короны, а потому не считал себя обязанным отчитываться перед простым членом палаты общин. И лишь когда сам премьер-министр намекнул, что Корону можно убедить в том, чтобы она пересмотрела свое отношение к недавно высказанной позиции мистера Холмса и его неплохому жалованью, он наконец соизволил выделить время на эту беседу.

— Ага, вот и они… — пробормотал он. — Небольшая фабрика, судя по всему. Довольно поздно вступила в игру — судя по записям, порох у них начали покупать с начала года. Возможно, им было заплачено около семидесяти тысяч. Конечно, это может показаться существенной суммой, но для промышленного предприятия она совсем невелика. Даже странно, что мы имели с ними дело. Впрочем, нам был необходим дополнительный порох.

— А когда была последняя оплата? — поинтересовался Себастьян.

Мистер Холмс провел толстым пальцем вниз по странице.

— В мае 1814-го, — ответил он. — Вероятно, они думали, что война будет длиться вечно. Интересно, осознали ли они, что их капиталовложения вернулись через три года?

Возможно, не осознали. Это соображение натолкнуло Себастьяна на новую идею.

— А вам известно, кто владел «Р&Е»? — спросил он.

— В записях об этом нет ни слова. Пожалуй, я бы мог узнать имя человека, которому мы отправляли деньги, но это может быть вовсе не владелец фабрики. Само ее название говорит о том, что владельцев скорее всего двое, но я не знаю людей с фамилиями Петтигру или Эвершем, — сказал мистер Холмс. — Мой предшественник, мистер Элкок, мог знать их, но, разумеется, с ним связаться невозможно.

— Если бы вы смогли выяснить, кому отправлялись деньги, я был бы очень вам признателен, — промолвил Саммерхейз. — Буду ждать вашего письма.

Себастьян вернулся в Сити и навестил одного из своих адвокатов. Он попросил этого человека выяснить все возможное о «Р&Е», так что теперь ему была известна возможная дата создания компании. Одно это поможет вести расследование более продуктивно.

— Этот парень опять флиртует с твоей женой. — Хоксуэлл нарочно не смотрел в сторону Одрианны, произнося эту фразу.

— Ну да. — Себастьян тоже не взглянул в их сторону. Однако он все держал под контролем.