в обратном. А отец стоял рядом и счастливо улыбался, глядя на нас. Он дал возможность любимой первой обнять нас, но и сам долго не смог стоять в стороне.

Это было что-то невероятное. Эмоции били через край, и впервые в жизни, я не пытался их скрывать. Не пытался загнать как можно дальше и никому не показывать. Впервые в жизни я не боялся быть слабым. Не боялся, что эту слабость смогут использовать против меня. Сейчас меня окружали те, кто никогда не предаст и в любой ситуации придёт на помощь.

Виктор в этом плане отличался от меня. Он рос в семье и всегда знал, что есть люди, на которых он может положиться. Но и его сейчас переполняли светлые чувства.

Родители начали заваливать нас вопросами. Расспрашивая абсолютно обо всём. Рядом с нами, в обнимку стояли наставники и улыбались. А мы с братом отвечали, даже не задумываясь. Мы словно попали в сказку, но, как известно, у любой сказки есть конец. Вот и в нашей он наступил.

— Наговорились? — раздался хрипловатый, но от этого не менее зычный голос.

В нём ощущалась небывалая сила. Первая Воля, что появилась очень давно. И принадлежала она основателю рода Апраксиных. Первому главе Клана Тьмы — Михаилу Чернышёву.

— Пришло время, расставаться. — послышался новый голос.

На этот раз женский. Ласковый и чарующий. Обладательница такого голоса способна договориться абсолютно с любым человеком. И неважно, на сколько сильной Волей он обладает.

Умение договариваться всегда было присуще роду Чернышёвых. И это могла быть только его основательница. Первая глава Клана Света — Мария Чернышёва.

Их голоса были совсем рядом, но самих основателей не было видно. В круговерти магии стояли только мы с Виктором, мама с папой и наставники. Хотя я ощущал, что рядом гораздо больше родных нам людей. Они буквально окружают нас со всех сторон. Защищают и оберегают, позволяя использовать свои силы и знания.

— Почему? — спросил Виктор, опередив меня на долю мгновения.

— Потому что мы не сможем долго поддерживать это пространство. Оно создано благодаря силе бывшего владельца артефакта. — ответила основательница Чернышёвых. — И этой силы уже практически не осталось. Мы полностью вытянем её из артефакта. Теперь в нём будет лишь ваша сила. Объединённые свет и тьма.

— А ещё, потому что вы нужны снаружи. Должны вернуть утраченное всем пострадавшим. Хватит уже думать только о себе.

Сразу видно, что основатель Апраксиных был очень суровым мужиком, который привык, что все его слушаются. А тех, кто не хотел он просто, сминал своей волей, подчинял себе любого несогласного. И даже не гнушался, использовать Волю против членов своей семьи. Что попытался провернуть и с нами.

Я ощутил чудовищный напор, который попытался снести все барьеры и подавить мою Волю. Вот только я стал гораздо сильнее, чем был пять лет назад, когда тётя Света попыталась впервые провернуть подобное со мной. Моя Воля перешла на новый уровень.

— А вам, хватит уже пытаться подминать всех под себя. — ответил я и на мгновение круговерть магии остановилась. — Хватит приказывать. Мы все прекрасно поняли. Скоро сила Бордских иссякнет, и это пространство схлопнется. Но до этого момента мы будем находиться здесь. Рядом с вами. Рядом с нашими предками, которые дали нам возможность стать теми, кем мы являемся.

— Ещё мы хотим знать, что это за артефакт? — перебил меня Виктор, также справившись с Волей основателя рода Апраксиных. — И раз времени так мало, то рассказывайте скорее. Конечно, если вы сами это знаете. — немного подумав, добавил брат.

Наши предки знали и как бы они ни хотели, чтобы мы ушли отсюда, ничего не могли сделать. Только родители и наставники поддержали нас в этом желании. И были до того момента, пока сила Бордских не подошла к концу.

* * *

— И что мы будем делать? — спросил старик Самум, когда мальчишки шагнули за защитный барьер, который не могли прорвать сильнейшие артефакты из его арсенала.

— Как думаешь, можем мы ошибаться? Может статься так, что этот артефакт действительно не зло? — вместо ответа, задал свои вопросы Пётр Алексеевич Годунов.

Пророк задумался, его глаза стали пустыми, а вокруг разлилась магия, понятная и ощутимая только для других одарённых, способных заглядывать в будущее. Это могло длиться часами, днями и даже годами, но сейчас старик Самум вернулся очень быстро. Не прошло и пяти секунд.

— Конечно, мы можем ошибаться. — начал пророк. — Если бы было иначе, то уже давно пророки и провидцы стояли бы во главе мира. Но сейчас не тот случай. Клыки Дьявола появились ещё до первых одарённых. Кто и главное, для чего их сделал, нам не известно. Их всегда использовали, чтобы поработить других и принести только горе. А то, что собираются делать мальчишки, я просто не вижу. Не могу этого сделать, даже через других. Слишком сильными они теперь стали.

— Они первые, кто смог достичь третьего пробуждения крови. Как ты мне говорил, во время нашей первой встречи? Истинного пробуждения, а то, что получают остальные это так, ерунда. Глупости, которые не идут ни в какое сравнение с истинным пробуждением.

— И готов это повторить. Только это не отменяет, того факта, что Клык Дьявола должен быть уничтожен. Артефакт способен затмить разум любого.

— Старик, я смотрю, ты совсем ничего не понимаешь? Если нужно, я могу объяснить, что не стоит лезть к моему племяннику. — разъярённой фурией, возникнув перед стариками, начала говорить княгиня Апраксина. — Его волю не способен сломить никто и ничто в этом мире. Ещё пять лет назад, когда он даже не прошёл инициацию, а я уже была Абсолютом, смогла пробудить Волю и поднаторела во владении ей, я не смогла сломить его. В тот раз я потерпела поражение. И уверена, что сейчас Виктор стал в разы сильнее. Или ты даже не понял, что произошло перед тем, как сюда явились все наши предки?

Оба провидца недоумённо посмотрели на княгиню, не понимая, о чём она вообще говорит. Когда Виктор применял к ним Волю? И о каких предках она говорит? Они лишь ощутили, резкий всплеск силы крови, так как они это ощущают, но точно не чувствовали ничего больше.

— Предки Чернышёвых также прибыли, чтобы помочь Александру и Виктору. — сказал Николай Чернышёв. — А про то, что парня кто-то может подчинить своей воле — это бред. Не