лучше, чем хотелось бы.

Вдруг тишину разрывает короткий смех.

— Слушай условия сделки, Беркут! — Волк снова выходит на контакт. — Я отпущу ваших людей. Но мне нужен вертолёт, валюта — 1 миллион долларов. И чтобы ты сдержал слово. Помнишь, что ты должен сделать? Если память короткая, я напомню, когда придёт время.

Выдыхаю глубоко.

Слышу, как Семён и Михаил — наши снайперы, щёлкают затворами автоматов.

— Командир, — шёпотом доносится откуда-то сбоку. — Если бы он хотел нас ликвидировать, давно бы уже начали палить. Тянет время. Вася прав, надо идти за рацией.

— Васин! Иди за рацией, — приказываю я.

Парень кажется, внешне спокойным. Но если с ним что-то случится, отвечаю за это я — командир.

А Волку какой резон убивать рядового Васина?

Ведь после этого ему уже не поверят?

Игра его будет сломана.

Риск все равно большой. Но выбора нет.

Я киваю.

— Вась, только осторожно. Не геройствуй.

Он лишь коротко кивает и бежит, пригнувшись, к дому. В тишине слышны только его шаги и редкие крики местной фауны где-то далеко.

Мы затаились, наблюдаем, готовимся ко всему.

Я смотрю, как Васин приближается к крыльцу, где уже выставили рацию. Вася замирает, прижимается к стене.

Волк не торопится, словно ждёт. Вдруг — глухой грохот из дома, будто бы там переставили мебель или кто-то упал.

— Миша! Семён! — шёпотом говорю, — держите на прицеле окно и дверь.

Коротко отвечают.

— Есть.

Васин уже у рации. Секунда, две, три.

Я ловлю себя на мысли, что не дышу. А потом… Слышится шорох в доме. Волк смеётся громко.

— Ну что, Беркут? Думаешь, я его просто так отпущу?

Сердце замирает.

Вася сжимает рацию и пятится назад, но из-за угла дома выходит тень. Мгновение, и я понимаю, что это один из тех боевиков, кто удерживает наших.

Он двигается к Васину, нож в руке блестит в свете луны.

— Миша! Семён! — шепчу я. — Не стреляйте!

— Командир! Он же его убьёт…

Глава 24

— Не стреляйте. Это провокация! –глухо произношу я, вытирая пот со лба.

Неотрывно следим за тем, что там происходит.

— Отбой! — слышен голос Волка.

И боевик снова уходит в тень.

Васин, не теряя ни секунды, бежит обратно. Он жив. Рация у нас.

Но что теперь?

Волк не отдаст пленных просто так.

А обещание, которое он упоминает, жжёт внутри. Я ничего ему не обещал насчет себя. Спецом гад выворачивает все наизнанку, подводит меня к черте.

Но времени всё меньше. Пленные ждут, а ставки только растут.

Мы с ними в ловушке у Волка, и выхода пока не видно.

Дышу тяжело, стараюсь не выдавать напряжения. Васин вываливается из-за угла, будто его выстрелом вынесло, рация болтается в руках, капли пота стекают с его лица в пыль на бронежилете.

— Беркут, держи! — шепчет хрипло, сунув мне рацию. Он нервничает, глаза бегают, но я киваю спокойно, стараюсь заразить его своим спокойствием.

Настраиваю рацию, пальцы работают быстро. Голос низкий, уверенный, хотя внутри всё сжимается от напряжения.

— Первый! Я Беркут! Вы меня слышите?

— Я Первый! Слышу вас хорошо

— Мы обнаружили отряд Соколова. Они захвачены.

Секунда тишины на той стороне, затем голос оперативника, холодный, выверенный.

— Кто главный?

— Позывной Волк. Не афганец. И не русский. Есть подозрение, что работает на западную разведку. Требует вертушку и валюту для вылета в Пакистан.

Тишина. Только шорох в динамике. Затем коротко.

— Жди решения. Надо согласовать с командованием.

Ждём.

Сидим в пыльной тени разломанной стены, где-то вдалеке скулит осёл.

Васин кидает взгляд на меня, потом в сторону дома, где держат наших. Я чувствую его беспокойство, но не даю ему выйти наружу. Сейчас надо сохранять контроль.

Оттуда, из дома, слышится голос Волка — резкий, уверенный.

— Эй, Беркут! Когда будет вертушка? И где деньги где?

Прижимаю рацию, отвечаю ровно.

— Ждём. Решают. Хочу убедиться, что у тебя действительно наши ребята.

Пауза.

На миг мне кажется, что он откажется. Но Волк хрипло смеётся.

— Хорошо. Сейчас увидишь.

Десять минут. Они растягиваются в вечность. Васин сидит рядом, обхватив колени руками. Глаза напряжённые, дыхание поверхностное. Стараюсь его отвлечь.

— Сколько их? — шепчу.

— Говорят, шесть. Но могут быть ещё. Кто знает, что у них там внутри.

Волк снова кричит.

— Ну что, Беркут, смотри!

На крыльцо выводят наших.

Шестеро. Силуэты в контровом свете — грязные, измождённые, но держатся. Лейтенант Серёга Соколов первым поднимает голову, смотрит в сторону, где мы затаились. Глаза цепкие, незатравленные — он живой. За ним ещё пятеро. Все в форме, на ногах, но уставшие, лица серые от пыли и усталости.

Волк рядом с ними, держит автомат на плече, улыбается.

— Увидел? — орёт. — Хочешь ещё доказательств?

Я не отвечаю.

Смотрю, как их загоняют обратно в дом. Зубы стискиваю до хруста. Васин дёргается, будто хочет сорваться с места.

— Сиди! — шиплю. — Пока только смотрим.

В рации слышу, как в эфире шуршат помехи. Вдруг оживает голос.

— Беркут, слушай внимательно. Решение принято.

Замолкают. Невыносимая пауза. Васин смотрит на меня, в глазах вопрос.

— Беркут? — Волк кричит из дома. — Вертушка будет или нет? Не тяни время, я не люблю ждать!

Сжимаю рацию.

Слушаю каждое слово, которое передают из штаба. И в этот момент понимаю — решение может всё изменить.

Внешне держусь спокойно, внутри — буря. Взгляд на пацанов, они уже схватились за автоматы.

Все опасаются, что нас ожидает большее, чем просто переговоры. И это начинается прямо сейчас.

Гул двигателя сначала едва слышен, словно где-то вдалеке огромный шершень гудит над лугом. Но уже через пару секунд звук становится все громче, отчетливее — вертолет приближается.

Я смотрю в бинокль на Волка, который стоит напротив меня на крыльце дома, но за укрытием из обломков. Его глаза чуть прищурены, губы плотно сжаты.

Он, как и я, явно напряжен до предела.

— Вертолет сейчас будет! Выводи заложников! — кричу я, перекрывая грохот техники.

Мои слова отдаются эхом. Волк с вызовом ухмыляется.

— Я еще не видел вертолета! — орет он в ответ, его голос хриплый, будто уже надорвался от этих бесконечных криков.

И тут возникает тот самый момент, которого ждали все — гул перерастает в громкий ритмичный шум, вибрация воздуха ощущается кожей. Вертолет появляется из-за холма,