как он уснул в своём автомобильном кресле. Я закрываю входную дверь и открываю пару окон. Затем осторожно вынимаю его из автокресла и укладываю в кроватку. Он начинает двигаться, его губы поджимаются, но в ту же секунду, когда я даю ему соску, он успокаивается и снова погружается в спокойный сон.

— Он спит, — произношу я, садясь рядом с ней за стол.

Она кивает и бормочет:

— Спасибо.

— Я принёс ужин, — я поднимаю пакет, который оставил на столе.

Она смотрит на пакет несколько долгих секунд, прежде чем переводит взгляд на меня.

— Я приготовила ужин.

— Мне показалось, или ты сказала, что он сгорел.

— Да, но ты этого не знал, — Микаэла фыркает. — Я спросила тебя, будешь ли ты дома к ужину, и ты ответил — да.

— Так и есть.

Чёрт возьми, эта женщина чертовски сбивает меня с толку, да так, что я даже не знаю, как поступить.

— Боже мой, у нас всё так плохо получается, — произносит она, и новые слёзы наполняют её глаза и капают вниз. Она качает головой и закрывает лицо руками.

Нуждаясь в прикосновениях к ней, я сажаю её к себе на колени, чтобы она оседлала меня, и убираю её руки от лица.

— Прекрати. Никто ни в чём не виноват.

— Мы живем вместе меньше двадцати четырёх часов, и у нас всё плохо.

Я не могу удержаться от смеха.

— У нас всё не так плохо, — я целую кончик её красного носа. — Здесь нет ни побед, ни провала. Нам просто нужно время, — я думаю о том, что сказали мне мои родители, Марко и Калеб ранее. — Это ново для нас, и нам предстоит научиться. Я был в Афганистане последний год, а до этого чаще находился в разъездах, чем бывал дома. А ты жила дома со своими родителями.

Она открывает рот, чтобы возразить, но я накрываю её губы рукой.

— У нас всё получится, Микаэла. Обещаю. Я буду класть свою одежду в корзину, и ты больше не сделаешь её розовой, — её глаза сужаются, а я смеюсь. — Ты можешь купить мне затычку для носа, чтобы не убить меня, и одеяло, чтобы я не отморозил себе задницу.

— Я не…

— Чего ты не делаешь? — спрашиваю я, обрывая её. — Включаешь кондиционер при арктических температурах? Ты чертовски уверена в своих действиях. А потом в случаи чего крадёшь все одеяла и делаешь из них личное иглу (прим. — куполообразная палатка), — я прижимаюсь губами к её губам, прежде чем она успевает возразить. — И это чертовски восхитительно.

Микаэла вздыхает, наконец успокаиваясь.

— Я позабочусь о том, что буду опускать сиденье, чтобы ты больше не купалась в туалете, и я приготовлю поесть, чтобы ты не спалила дом дотла, — продолжаю я. — И мы повесим на дверь доску, чтобы я не забывал сообщать тебе, куда иду.

Она обнимает меня и улыбается слабой улыбкой.

— Я люблю тебя, Райан Круз.

— И я люблю тебя. Ты права. Прошло всего двадцать четыре часа. Мы никогда не делали этого, но мы сделаем это, и это будет чертовски потрясающе.

Глава 34

Микаэла

— Мы никогда не делали этого, но мы сделаем это, и это будет чертовски потрясающе.

Его вера в нас — это афродизиак. Всё, что могло пойти не так, уже случилось, но у Райана по-прежнему есть вся уверенность мира, что у нас всё будет хорошо — потому что он верит в нас. Именно это мне так необходимо. Мы слишком многое прошли, чтобы сейчас сдаться. Пока я плакала из-за подгоревшего цыплёнка и розовой одежды, он купил мне цветы и ужин. Он думал о том, как разрешить ситуацию.

Его сильные руки обхватывают мои щёки, его рот нежно прижимается к моему. Его губы приоткрываются, и его язык врывается в мой рот, ища мой собственный. И когда находит его, я издаю тихий вздох, который, кажется, заводит его. Его руки скользят вниз по моей шее, плечам, рукам, оказываясь на моей заднице, и он углубляет поцелуй. Его рот буквально пожирает мой, а у меня перехватывает дыхание.

Райан поднимает меня со своих колен и сажает на край стола, раздвигая ноги и вставая между ними. Мы — это сплошные зубы, языки и губы, пока неистово снимаем друг с друга одежду. Рубашки и брюки разлетаются в стороны. Мой лифчик в миг куда-то исчезает. Райан снимает с меня нижнее бельё, отбрасывая его за спину, в то же время я стягиваю боксеры с его мускулистых икр. Его член подрагивает от возбуждения, и я сжимаю его в кулаке. Предэкулят сочится из кончика пениса, и я использую его как смазку, двигая рукой вверх-вниз. Его член на ощупь мягкий и гладкий, как бархат, и всё, о чём я могу думать, — это как побыстрее взять его в рот.

Словно слыша мои мысли, Райан прерывает наш поцелуй и говорит:

— Как бы сильно я ни хотел, чтобы ты отсосала у меня, но мне необходимо быть внутри тебя, — его губы находят мою стройную шею, и он оставляет следы поцелуев вдоль моей разгорячённой кожи. Его пальцы раздвигают мои складочки, и когда он обнаруживает, что я уже полностью готова, стонет напротив моей кожи. — Да, мне чертовски необходимо оказаться внутри тебя. Сейчас же.

Схватив меня за бёдра, он раздвигает мои ноги и одним плавным движением погружается в меня. И всё, из-за чего я была расстроена, в одно мгновение тает, когда я теряюсь в Райане. В его прикосновениях. В его любви. Ничто другое не имеет значения, кроме как быть с ним, позволять ему любить меня. Мои ноги обвиваются вокруг его торса, и его руки отпускают меня. Одна ладонь хлопает по столу, чтобы удержаться на ногах, а другая находит мои бёдра, направляясь прямо к клитору. Этот мужчина, должно быть, мог быть лучшим чёртовым мультизадачником в сексе, которого я когда-либо встречала. Я едва могу сосредоточиться на том, чтобы не закричать слишком громко, чтобы не разбудить нашего сына, пока ему удаётся привести всё мое тело в чувство. Райан целует моё горло, посасывает ключицу, прежде чем опускается ниже и берёт мою грудь в рот.

Он обхватывает губами мой сосок и прикусывает его, в то же время как его палец проводит по клитору, посылая волны удовольствия по моему телу. Быть с Райаном — всё равно что иметь доступ к самому сильнодействующему наркотику, вызывающему привыкание. Не имеет значения, сколько он мне даёт, сколько я беру взамен, этого никогда не бывает