litbaza книги онлайнДетективыМеханический рай - Александр Трапезников

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 54 55 56 57 58 59 60 61 62 ... 83
Перейти на страницу:

Режиссер задумался, не прекращая раскачиваться. Он выглядел до того багровым, что, казалось, еще немного — и лопнет, брызнув на них инсультной кровью.

— Ты, матушка, не глупа, — ответил наконец он. — Только кончайте обниматься. Не мое это дело, но где-нибудь в другом месте. Через полчаса у нас будет маленькое производственное собрание. Юра Любомудров собирает подписи под петицией. В мою защиту. Вы как?

— Не глядя, — сказал Колычев. — О чем речь.

— И ты еще спрашиваешь! — подтвердила Карина.

Клеточкин, довольно фыркнув, пошел сквозь декорации, что-то сбивая и роняя на своем пути.

— Как кабан в зарослях, — усмехнулся Алексей. — Жаль.

— Ты о чем? — спросила Карина.

— Конченый человек, — объяснил он. — Я знаю, что произойдет завтра.

— Что же? — Карина вдруг испугалась его взгляда, почти ледяного, замораживающего, черного, как беззвездная пустота неба.

— Его вышвырнут, как надувную куклу. Выпустят воздух, сдуют и положат вместо половика на улице.

— Что ты такое говоришь?

— Но пока с ним будут судиться-рядиться, съемки заморозятся. Павильон и аппаратуру передадут другой группе, временно, актеров распустят. Любомудров пойдет подрабатывать в кинохронику, девица-помреж станет с тоски нюхать кокаин и бегать за Клеточкиным, поджидая его возле клозета. И в конце концов своего добьется: вытеснит жену Коли с насиженного места, но это будет уже другая история, которая мне неинтересна. А начать фильм заново, через полгода, даже если мне посулят золотые горы, будет очень сложно. Кто знает, какие у меня тогда будут планы?

— Почему тебе надо будет начинать заново? — недоумевая, спросила Карина.

— Ну а кому же еще? — холодно ответил он.

…Довольно скучно путешествовать в пломбированном ящике, не зная, куда и зачем тебя везут по железной дороге. Но время — фикция, спасательный круг для глупцов, барахтающихся в океане, их жизнь настолько конкретна, что бессмысленно лишать ее последних символик…

Лишь много позже, по ненавистному колокольному звону, я узнал, что вновь прибыл в Москву, Она стала для меня не конечным пунктом, а всего лишь промежуточной станцией, но пребывание здесь затянулось на несколько лет. И вовсе не по стечению обстоятельств, а исходя из продуманного плана. Те люди, что привезли меня сюда — мужчина и женщина, которые называли себя Дана и Велемир, — будто растворились в толпе, оставив в подарок своим кремлевским друзьям, супружеской паре, занимавшей слишком высокое положение, чтобы это могло оказаться случайным совпадением. Но сами постоянно находились где-то рядом; словно прячась за декорациями. Связь с ними и холодное дыхание их я уже привык ощущать как бы сквозь толщу стен и расстояние. Я понимал, что должен пройти через различные человеческие слои, нанизывая их на выпущенную из лука стрелу. Вся жизненная информация из людского материала впитывалась в меня, словно вода в губку, выдавливалась и поглощалась. Уже одно это стоило того, чтобы воздать мастеру Бергеру по его заслугам… А ведь где-то существовал еще и Герман, мой брат во плоти! Впрочем, черт с ним, не о нем речь.

К наркомпромовской чете приходило много гостей, один раз даже сам Хозяин, о котором они постоянно шептались и тайно ненавидели; в другой раз на всеобщее обозрение выставили заспиртованную в сосуде голову последнего Удерживающего, как знак хаоса и разрушения, что вызвало презрительные насмешки и ликование. Собственно говоря, баварские мессы Хаусфишера, патронируемые тайными обществами «Вриль» и «Туле», мало чем отличались от тутошних.

Уроборос, кусающий свой хвост, незримо присутствовал и здесь. Вдохновляемый безумными идеями и алчущий крови.

Кровь лилась всюду, но вдалеке от стен этого дома. Пока гости не стали собираться все реже и реже, напуганные исчезновениями. Исчезла и наркомпросовская чета, растворившись в пыль, а хоромы перешли следующим по очереди, но далеко не крайним в этом бесконечном ряду рвущихся к вершине… Как-то раз подвыпивший дирижер оркестра унес меня в другой дом — на Набережной, где в богемной среде нищих духом показалось еще гаже и истеричнее. Голые актрисы, слоняющиеся по утрам из комнаты в комнату, придворные певцы и поэты, инженеры человеческих душ с голодным блеском в глазницах, не понимающие ни единого винтика в людских механизмах, воровато-наглая прислуга, вроде самих хозяев. Вся эта подлая мразь, величающая себя элитой, спустя полчаса проявляла свое нутро и превращалась даже не в соль, а в грязный песок, утекающий сквозь пальцы. Странно, но и здесь я ощущал своих наблюдателей — Дану и Велемира, а один раз они даже в открытую зашли к дирижеру на «огонек»…

Что говорить! Познай причины, загляни в исток — и направишь русло. Дирижер умер с бокалом шампанского в руке, не успев сказать тост, а пляска теней вокруг меня продолжалась, словно все они танцевали на костях предков… Полетели новые хозяева и новые головы — курчавые, лысые, седые, соломенные, стриженные бобриком, в кепках, шляпах, ермолках, тюбетейках и париках. Все они хотели стать богами, а превратились в конечном счете в ничто. Как и этот командарм-прапорщик, хвалившийся дружбой с Хозяином, но забитый на моих глазах, харкающий зубами и кровью, с пробитой молотком головой и засунутой в зад ножкой от табуретки. Кто был ничем — тот станет всем, так кажется, он любил попевать, играя на аккордеоне? Его молодая жена, редкая шлюха, тотчас же выскочила за дипломата в надежде укатить за границу. Она водила дружбу с Даной, а спала со всеми, включая Велемира, один раз использовала и меня, натирая промежность. Не брезговала догом дипломата, рассыльным, приносящим почту, прислугой обоего пола. Настоящая патологическая стерва. В конце концов ее заклинило с догом, их вынесли на носилках, укрыв простыней, а дипломат вечером пустил себе пулю в лоб. Велемир очень долго смеялся, обсуждая эту историю с моим новым хозяином красным попом-обновленцем. Расстрига был готов продать душу кому угодно, лишь бы побольше вина и мальчиков… Глядя на меня, твердил: «Жаль, что он не из костей и мяса!» Так и хотелось пустить ему стрелу в глаз, но поп не знал, как заводится механизм. Никто не знал. Сдох за столом, подавившись куском говядины, и стал протухать прямо на глазах. Потому что стояла невыносимая жара… Рабочий и колхозница, пришедшие ему на смену, выбились из простого народа, но быстренько ожирели и душой, и телом. Капелька бронзы разъедает любую плоть. Так и стоят сейчас где-то на улицах Москвы, закусив удила от страха за содеянное. И если присмотритесь, увидите у одного из них на спине мой знак…

8

— Света, что с тобой? Тебе плохо? — спрашивал он, поддерживая ее за плечи и пытаясь заглянуть в глаза, но зрачки у нее вращались как на шарнирчиках у куклы, голова тоже свешивалась, точно тряпичная, набитая ватой. Гера беспомощно оглянулся. Только что они сидели и разговаривали — и вдруг! Обморок, что ли? Он положил девочку на скамейку и стал дуть в лицо.

— Ну очнись же, — повторял он, может быть, впервые испугавшись по-настоящему. Ударил по щекам. Один раз, второй.

Наконец Света открыла рот, глубоко вздохнула. Взгляд стал осмысленным. Она села и начала растирать ладонями виски. Гера поднял упавшую книгу, положил рядом на скамейку.

1 ... 54 55 56 57 58 59 60 61 62 ... 83
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?