– Каким образом?

– Мы входили в прямой контакт с модулями «Одиночек», по крупицам собирая нужные сведения. Дислокация баз, состав подразделений, боевые и технические коды. Но нейросенсорный контакт не подразумевает избирательности – вольно или невольно приходилось пропускать через себя весь объем информации.

– И сколько искусственных сознаний ты прочел? – Глеба потрясло и одновременно покоробило признание Андрея.

– Много, – уклончиво ответил Кирсанов. – Но я их не читал, а воспринимал память «Одиночек» как свою.

– И сохранил рассудок? – усомнился Глеб.

Андрей пожал плечами.

– Наверное, повезло. Ощущения при нейросенсорном контакте столь реальны, что многие навыки управления серв-машинами отпечатались в подсознании на уровне рефлексов. – Он поднял взгляд. – Может, достаточно? Я ответил на твой вопрос?

Глеб мрачно промолчал. В его душе царил ад. Он знал, что такое превратности войны, но поверить Кирсанову, допустить, что среди трофейных кристалломодулей мог оказаться образец, хранящий образ погибшей на Эрлигоне девушки, означало перечеркнуть собственную память.

«Он лжет? Или я в тот день настолько обезумел от горя, что неадекватно воспринимал реальность?»

Глеб попытался обуздать подступившую к горлу ярость, сглотнуть удушливый ком, но срыв уже наступил, перед глазами возник образ пилот-ложемента, сгорающего в лазурных небесах Эрлигона, и вдруг разом нахлынули воспоминания: пять «Нибелунгов», идущих на посадку, ураганный огонь, зачищающий зону эвакуации, стены разрывов, черный, свитый смерчами дым, всплески пламени, и он, раздавленный горем, остановивший свой «Хоплит» рядом с подбитой машиной Ники.

…Сброшенные бронеплиты рубки валялись на земле. Обугленная машина накренилась, и он, взобравшись по ступоходу, с трудом устоял на ногах, сделав первый шаг к изрешеченным осколками консолям управления.

«Хоплиту» досталось уже после катапультирования пилота, после страшной гибели Ники схватка продолжалась еще минут двадцать, пока не подоспели штурмовые носители батальона.

Глеб отчетливо помнил, как присел, с усилием сдвинул бронированную шторку, открывая самостабилизирующуюся подвеску, в центре которой крепилась кристаллосхема «Одиночки». Он хотел забрать ее, но пальцы наткнулись на расплавленную массу.

Шальной лазерный луч, полоснувший по подбитой серв-машине, не оставил ему ничего, кроме оплавленного, вспузырившегося вязкого кома…

Ника осталась жить лишь в его памяти, пока однажды он не воплотил бережно хранимый образ в форму аватара бортовой кибернетической системы «Фалангера». Так родилась та, вторая Ника.

Несколько секунд, растянутые в вечность.

Железистый привкус во рту.

Вчера на записи он видел, как «Хоплит» совершил едва уловимое, но знакомое до щемящей боли в груди движение, словно его пилотировала погибшая много лет назад девушка. Этот жест знала только виртуальная Ника, значит, на Арене была она, а сегодня на месте Флеша вдруг оказался Кирсанов! Он лжет! Среди прочитанных им кристаллосхем попросту не мог оказаться тот кусок расплавленного пластика, что остался в подбитом «Хоплите» на планете Эрлигон!

– Тварь! – Глеб резко повернулся и, уже не контролируя себя, резко подался вперед, схватив Кирсанова за горло. Он хотел вырвать из него правду, но действительность оказалась страшнее – под пальцами Глеба взбугрились сервоприводы, на шее Кирсанова лопнула пеноплоть, обнажая тусклый металл эндоостова человекоподобной машины!

Рассудок Дымова окончательно помутился.

Он рванул андроида на себя, тот попытался удержать равновесие, но рухнул на стол, разломив его, а Глеб, уже не видя ничего вокруг, схватил металлический стул, обрушив на жуткую подделку град сокрушительных ударов.

В клубе поднялась суматоха, кто-то вскакивал, выхватывая оружие, кто-то, наоборот, оцепенел, не понимая происходящего.

– Не двигайся!

Окрик подействовал, словно удар хлыста. Глеб медленно повернулся, сжимая в руках погнутый металлический стул, обвел мутным взглядом налитых кровью глаз лица незнакомых ему людей.

Они держались на расстоянии, вскинув оружие, целя ему в голову.

– Сядь!

Они – не люди!.. Осознание смысла происходящего обрушилось еще одним сокрушительным ударом. Острое чувство одиночества, смешанное с ощущением смертельной опасности, не погасило клокотавшую в нем ярость – Глеб слишком долго и тщательно сдерживал себя, честно пытаясь приспособиться к окружающему миру, который вдруг оказался фальшивкой…

Он рванулся вперед, понимая, что силы не равны, успел достать еще одно человеческое подобие коротким резким ударом, попытался вырвать из его рук оружие, но на него набросились со всех сторон, нестерпимая боль вдруг затопила сознание, мир крутанулся волчком, брызнул осколками и угас…

* * *

– Ты ведешь себя неразумно.

Глеб с трудом открыл глаза. Он сидел на стуле, тупая боль еще пульсировала над бровью, по щеке текла кровь, перед глазами все двоилось, но он нашел силы, чтобы сфокусировать зрение.

Разбитый столик уже убрали, заменив на целый. Руки не связаны. Ноги тоже. Самонадеянные твари…

– Тебе некуда бежать. – Человеческое подобие убрало оружие, но за его спиной, отступив на пару метров, чтобы Дымов не достал их в прыжке, застыли три андроида, готовые открыть огонь.

Что им от меня нужно?

– Где мы допустили ошибку, человек? Чем тщательно изготовленная копия отличается от оригинала? Ты ведь знал Кирсанова и поначалу ничего не заподозрил.

Неужели все так скверно? – мучительно подумал Глеб. С момента прибытия на Варл он постоянно оставался настороже, тщательно сканируя окружающих, но не нашел признаков цивилизации машин. Почему системы импланта не сумели распознать подмену?

– Я жду ответа, – напомнил о себе андроид.

Глеб сплюнул на пол сгусток крови.

– Он лгал. – Разбитые губы Дымова искривились в усмешке. – Нагло и неумело.

– Где ошибка? – настойчиво переспросил андроид. – Какая часть информация оказалась ложной?

Ярость не угасла, но Глеб загнал ее глубоко внутрь себя.

Тяни время. Думай, как выбраться. Ты справишься…

Свое оружие он оставил при входе в клуб. Одним прыжком до него не добраться. Камеры хранения расположены за стойкой. Взгляд Дымова внезапно выхватил из общего оцепенения еще двух людей, окруженных андроидами, убеждаясь, что большинство «посетителей» клуба – машины.

Выхода нет?

Он медлил с ответом. Время словно застыло. Кибернетические механизмы, у которых отпала необходимость изображать людей, замерли, готовые к действию, но неподвижные, как манекены.

Среди них Хограк. Стоит у самой стойки. Смотрит сюда.