Не знаю, подходит ли этот метод всем – из личных трудностей и проблем искать выход не только для себя, но и по возможности для других, но он работает, на мой взгляд, аналогично широко известному принципу: если хочешь выучить какой-то предмет, начни его преподавать. Результат гарантирован. Стратегия learning by doing (учись, делая) приносила свои плоды.

Не могу сказать, чтобы существенные изменения в отношениях с Нэллой или Дашей наметились именно тем летом: мы по-прежнему буксовали на самых простых вещах. Но постепенно мы с Денисом меняли свое отношение к происходящему. Учились видеть трудности и проблемы исключительно как задачи. Приобретали в этом умении все больше и больше мастерства.

Изменения в отношениях с детьми неизбежно наступают с изменением сознания родителей. Важно только запастись временем и любопытством, наблюдая порой за ситуацией в семье, словно со стороны.

– Даша, давай я помогу тебе с английским.

– Ни за что!

– Почему?

– Я его ненавижу!

– Ты просто боишься, – объясняла я, – нужно принять решение и спокойно учить. У тебя в распоряжении несколько лет и целый вузовский преподаватель.

– У меня ничего не получится. Я тупая!

– Ты умная.

– Неееет! Я не буду его учить. Зачем только я согласилась уйти из детского дома?! Чтобы ты меня мучила?!

– Ты же знаешь, у меня не было такой цели.

– Это не семья, – плакала Даша, – это тюрьма!

Логика ее суждений ставила меня в тупик. Но главное было в другом – я уже перестала остро реагировать на подобные выпады. Меня больше не задевали попытки обвинить, обесценить, задеть. За всем этим я видела, словно огромный огненный шар, Дашину боль. Я откуда-то уже знала: как только боль уляжется, Даша оставит свои попытки ранить других.

Этого знания мне теперь было более чем достаточно, чтобы сохранять спокойствие.

А через год из тюрьмы вышла Дашина мама.

Шесть лет разлуки. Две тысячи сто девяносто дней, которые сломали ребенку жизнь.

Мы познакомились с мамой Даши примерно через неделю после ее возвращения в Москву. Я набрала ее номер и договорилась о времени. Сердце колотилось в груди как бешеное, слова путались и мешались. К счастью, уговаривать никого не пришлось – Ирина согласилась встретиться и поговорить со мной.

Я ждала ее на углу, где Садовое кольцо соединяется с Большим Харитоньевским переулком, по дороге к фонду. Решила, что это лучший вариант нейтральной территории. Всматривалась в лица прохожих и пыталась узнать маму своей дочери. Конечно, Даша показывала мне фотографии – они и сейчас стоят в ее комнате на комоде – но я все равно боялась, что шесть лет тюрьмы могут изменить человека до неузнаваемости. Но нет – глаза моментально выхватили из толпы Дашины щеки, скулы и губы. Сумасшедшее чувство. Словно давно человека знаешь, будто вы родственники, а на самом деле впервые в жизни видишь его.

– Добрый день. – Я играла непринужденность, хотя поджилки тряслись.

– Здравствуйте. – Ирина отвела взгляд.

Мы молча дошли до фонда, не понимая, о чем говорить, и я открыла аудиторию – специально выбрала день, когда не было ни тренингов, ни других занятий.

– Проходите, пожалуйста.

– Спасибо.

– Чаю?

– Лучше кофе.

И все. Говорить о том, что действительно имело значение, не поворачивался язык. Я хотела задать только один вопрос, самый главный: планирует ли Ирина забирать Дашу домой. Но не могла. Как спросить такое у родной матери?

– Я тут это, пока ни в чем не разберусь, – пожаловалась она, – за шесть лет все так изменилось. Люди кругом смотрят в телефоны. Улицы другие. Дома.

– Конечно, жизнь меняется очень быстро.

Мы посидели немного, глядя в пол. Сердце у меня стучало неприлично громко, я все время боялась, что его слышно. И никак не решалась спросить, что нам теперь делать. Но Ирина заговорила сама.

Ее вдруг словно прорвало – она почему-то стала рассказывать о своей жизни. Как ребенком тоже жила несколько лет в детском доме – мать пила и не могла заботиться о них с братом. Но ничего, потом все наладилось, потихоньку выросли. Потом она вышла замуж и переехала от матери к мужу в две комнаты в коммуналке, родила мальчика. Муж был хороший, детский тренер. Зарабатывал, детей любил. Они счастливы были вместе. Родили еще одного мальчишку. Но в один чудовищный день вся их жизнь перевернулась. Летом они пошли с друзьями в поход, встали на берегу подмосковной реки с палатками. И там она умудрилась сильно повредить себе ногу. Пришлось вызывать «Скорую помощь». В больнице все, что нужно, зашили и отпустили ее через три дня. Она вернулась в лагерь и там узнала, что ее старший сын пропал. Якобы в тот же вечер, когда ее увезли, убежал за машиной и не вернулся. Искали повсюду. Думали, заблудился. Но он как в воду канул. Поехали в милицию, написали заявление, а там только одна версия – сами убили ребенка и спрятали труп. Мужа посадили в КПЗ, жестоко избили, но добровольного признания не получили, и доказательств тоже не было никаких. Поэтому выпустили. Но с того момента он запил. Не просыхал ни дня, зло стал срывать на жене и младшем сыне – бил их до полусмерти. Через пару лет она развелась, комнаты в коммуналке поделили: каждому по одной. И дальше жили рядом – уже не муж и жена, соседи – как кошка с собакой. Денег не стало, подрабатывала она только курьером да мытьем окон. Куда еще без образования возьмут? Душа за пропавшего сына болела невыносимо, но пить, как бывший муж, она не могла. На мать в детстве насмотрелась. Примерно в тот же период повсюду в кооперативных киосках появились курительные смеси, спайсы. Она один раз попробовала, второй, и показалось – это то, что надо. Дает отдых мозгу и чувствам, никакого, как она думала тогда, вреда. Постепенно начались эксперименты с синтетикой, научилась сама из порошков и таблеток кое-что творить. Потом родилась Даша, уже от другого человека, они не были женаты, и денег понадобилось еще больше.

Неблагополучие ребенка это всегда следствие неблагополучия взрослого, и оно берет начало в раннем детстве. Не могу не повторять снова и снова: чтобы сделать вклад в будущее ребенка, важно изменить к лучшему настоящее его семьи.

Время от времени Ира выпадала из своего монолога – вдруг останавливалась и забывала, о чем говорила секунду назад. Мучительно морщила лоб, и тогда я пересказывала ей последние пять минут разговора. Она включалась и продолжала рассказ.

– Я тут это, – Она закончила и сидела, опустив глаза, – наверное, не смогу Дашу забрать. Денег нет, работы тоже. Долг по коммуналке полмиллиона.

– С этим нужно к юристу. У вас там не жил никто много лет, можно серьезно снизить задолженность. Помочь со специалистом?

– Буду очень благодарна, – она оживилась, – но все равно.

– Не сможете? – Я все это время разрывалась между жалостью к Ирине и страхом за Дашу.