Если он от меня сбежит, я даже не буду его осуждать. Сначала заявилась в его мир, раздала авансы, а потом в свой вернулась, оставим письмо на память. Он за мной в этот мир, а я застряла где-то между мирами. Семь дней. Тут любой перестанет надеяться.

— Прости.

— За что?

— Я тебе одни беды приношу.

Мирослав издал не подающийся характеристике звук и крепко обнял меня, заглянул в мои глаза.

— Больше глаз с тебя не спущу — ни на одну секунду, — пообещал он.

Улыбнулась. И решила, что лучше я не буду ему говорить о том, что готова была пожертвовать нами ради блага остальных. А то он не только с меня глаз не сведет, а еще прикует меня к себе наручниками. И самое удивительное, что я была не против. Мне хотелось быть с ним и никогда не расставаться.

А то я не успевала уже дважды подумать, что все у нас с ним будет хорошо, как теряла надежду.

— Не спускай, — разрешила я.

— Смотри, я ведь спрошу и за каждое обещание.

Прозвучало так грозно, что я посмотрела на деда, ожидая что он сейчас, как и семь дней назад начнет говорить о том, что Мирослав темный колдун и ему нельзя верить. Но дедушка молчал. Что было довольно странно.

— Поехали домой, — только и сказал он.

Какое домой, если мы можем вернуть бабушку. Я попыталась объяснить это, но мне указали на машину. И во взгляде деда было нечто такое, что заставило меня удержаться от споров.

За руль машины Мирослава сел дед, а вот он сам сел со мной на заднее сидение. Он не отпускал меня, и я задумалась о том, что поспешила с обещаниями. А то наручники кажется будут не символичными, а вполне реальными.

В отличие от моего прошлого пребывания в другом мире, когда родные даже не заметили моего исчезновения, в этот раз темные круги были у всех под глазами. И даже Валя с Макаром впервые на моем веку выглядели напуганными. Но правда только до того момента как увидели меня. Потом мне пришлось практически скрываться от них бегством, чтобы не быть затисканной насмерть.

Папа просто крепко обнял меня, выразив крепостью этих объятий все свои чувства и страхи. А мама конечно же сразу попыталась меня закормить, считая, что после семи дней голодовки я рухну в обморок от упадка сил.

— Хороший.

— Что? — не поняла я.

Меня видимо опасались даже дома оставить без присмотра. Так как мама поднялась со мной в комнату, когда я сказала, что мне надо переодеться.

— Твой Мирослав, он хороший.

— Я в этом и не сомневалась.

— Ну, теперь в этом не сомневается и вся семья, в первую очередь твой отец и дед.

— Почему?

— Почему? — переспросила мама. — Он же все семь дней отказывался покинуть здание библиотеки. Даже спал там. Мы все по очереди пытались его уговорить хотя бы спать у нас. Но он отказался. Даже твой дед три дня назад признал, что одобряет твой выбор. Темный не темный, а тебя он точно любит. И готов на многое ради тебя.

Душ я приняла бегом, мама едва успела в комнате поправить покрывало и навести порядок. Я ведь из шкафа выгребла кучу вещей, разбросав не понравившиеся по комнате.

Мама ничего не сказала, когда я надела сарафан красного цвета, который помимо глубокого декольте был довольно коротким. Я его как купила еще год назад, но так ни разу и не рискнула надеть. А вот сегодня мне хотелось выглядеть не просто красивой, а еще привлекательной для Мирослава.

Мама хмыкнула, но ничего не сказала, лишь рассмеялась окинув мой наряд еще одним взглядом.

Но вот сестра, которая поджидала нас в коридоре, не была столь сдержана.

— Жестоко, — заметила она и прыснула от смеха.

На мгновение я смутилась и даже взглянула на свое отражение в зеркале. Соблазнительно, улыбнулась я собственному зеркальному двойнику.

— Если пойдете гулять, надень те красные босоножки, — посоветовала мама.

В обычной жизни я предпочитала носить удобную одежду, а главное удобную обувь, на которой не было возможности споткнуться и сломать или подвернуть ногу. Но как и все девчонки порой мне хотелось выглядеть красивой и притягательной. И в такие дни я покупала соблазнительные наряды как этот сарафан или обувь на огромных каблуках. И хотя я надевала их редко, но все же душу грело их наличие в гардеробе.

— Посмотрим, — уклончиво ответила я.

Макар, увидев мой наряд, присвистнул. И мама шикнула на него, не позволив сказать какую-то пошлость.

Мирослав встал, увидев меня. Его взгляд скользнул от моих щиколоток медленно поднимаясь наверх. И судя по тому как вспыхнули его глаза, а затем потемнели, увиденное ему понравилось. Улыбнулась. И вообще у нас еще букетно-цветочный период. И хотя я уже и сказала ему да, но мне хотелось и ухаживаний, и этого приятного напряжения, когда то смущаешься в присутствии другого, то не можешь подобрать слова, то теряешь голос. И еще сомневаешься — тот ли наряд надела, оправдала ли ожидания.

— Привет.

Этот привет я вымолвила от неуверенности, замявшись на месте. Мирослав преодолел несколько метров, что нас разделяли, но не стал хватать меня в охапку, хотя я уже стала привыкать к этому, а протянул мне руку.

Протянула ладонь в ответ, и мы переплели пальцы. И как я даже на миг могла допустить мысль, что больше никогда его не увижу. Так что я была все же рада, что прошлое нельзя было менять. И Мирослава уже никто не отправит в его прошлое.

— Присаживайтесь к столу, — отец подошел к нам и хлопнул Мирослава по плечу. — И никаких возражений, а то ты за эту неделю в скелет превратился.

И последние слова были обращены уже не ко мне, а значит будущего зятя семья и впрямь приняла.

— Я знаю, как спасти бабушку.

Нет, я не хотела давать пустую надежду родным, но я и впрямь знала.

— Я видела ее, — добавила я и посмотрела на деда.

После чего рассказала обо всем что произошло со мной за те часы, что я отсутствовала. О встрече с будущей собой, и главное о той комнате с темной магией, в центре которой левитировала бабушка.

Меня все выслушали с большим вниманием. Правда известие о том, что я завтра с