Впрочем, причина беспокойства крылась не здесь – с моей стороны все было организовано и осуществлено образцово. Тогда в чем же дело? – Гейдрих отвлекся от созерцания плывущих облаков и переключил внимание на слегка колышущиеся на ветру ветви деревьев, все еще довольно густо покрытые пожелтевшими листьями. – Переговоры окончены, завтра состоится официальная церемония подписания мира, а фюрер выступит по радио и, захлебываясь от пафоса, объявит на весь мир, что германское оружие, покрыв себя славой, защитило Фатерлянд и всю Европу от нашествия азиатских орд. Что отныне и навеки коммунисты отброшены от священных земель рейха. Что Белоруссия превращена в Минское генерал-губернаторство, а над Украиной, Прибалтикой и Кавказом установлен германский протекторат и ресурсы этих территорий послужат процветанию Германии. И еще Гитлер обязательно добавит, что в результате войны миллионы фольксдойче, проживавших на территории бывшей Российской империи и оказавшихся после революции под гнетом большевиков, снова обретут свою родину, получив возможность вернуться на земли рейха. – Тут на губах Гейдриха сама собой заиграла саркастическая усмешка. – Самое интересное, что в тот же день с речью выступит и Сталин, который тоже не преминет рассказать о своих победах. О том, что, сражаясь практически в одиночку против фашистских полчищ, молодая страна советов смогла выстоять в жестокой борьбе и тем самым сберечь завоевания великого Октября. О том, что Красная армия и весь советский народ своим героическим сопротивлением сорвали планы мировой буржуазии и ее ударного отряда – немецкого фашизма по захвату и порабощению Союза Советских Социалистических Республик…

Как всегда в таких случаях, каждый будет говорить о своих достижениях и постарается не вспоминать о неудачах. – Гейдрих отрицательно покачал головой, как бы отвечая на свои невысказанные мысли и, задумчиво разворошив носком сапога кучку палых листьев, продолжил свою неспешную прогулку. – Нет, это все не то. Здесь как раз все вполне предсказуемо – высказывания государственных лидеров в подобных ситуациях редко отличаются оригинальностью. Тогда что же? Территориальные приобретения? Тоже нет – здесь все прошло довольно гладко. Так, где же этот чертов нюанс, что не дает покоя вот уже который день? – Продолжая двигаться к центру парка, Гейдрих, наконец, заметил в просвете между деревьями площадь Большой Звезды и возвышающуюся в ее центре колонну Победы – памятник успехам германского оружия во времена бисмарковских войн. В этот момент солнце, выглянув в очередной просвет среди облаков, осветило своими лучами золоченую статую Виктории – древнеримской богини победы, венчающей помпезный памятник германской воинской славы. И тут Рейнхард Тристан чуть не хлопнул себя ладонью по лбу, досадуя на собственную недогадливость. – Ну конечно! Победа, вот что не давало мне покоя!»

Тот самый пришелец из будущего, рыжий британский школьник-недоучка, свернувший себе шею в перевернувшемся автомобиле больше двух лет назад. В своих рассказах он говорил, что наступление на восток завязнет в бескрайних просторах СССР, а затем русские сами войдут в Берлин, заставив Германию подписать безоговорочную капитуляцию. Пришельца давно уже нет, а вот сказанные им слова врезались в память. И, как оказалось, даже глубже, чем он – Рейнхард – мог предполагать.

Информация о неизбежности поражения незаметно довлела над ним все эти месяцы и годы, нависала над головой дамокловым мечом, подтачивала веру в собственные силы. Она настолько въелась в подсознание, что известие о подписании мира (триумфального мира!) вызвало ощущение какого-то внутреннего диссонанса, неправильности, ирреальности происходящего. Гейдрих облегченно вздохнул и неожиданно подмигнул «Золотой Эльзе»:[46]

– Пора привыкать думать по-новому! Мы все-таки сумели отклонить неумолимый маятник истории – отныне мир вступает в иную реальность!

Роман еще раз осмотрел открывавшийся с высотки пейзаж и опустил бинокль. Бинокль был хороший – снял как-то с убитого немецкого офицера, да так и оставил себе, а пейзаж не радовал. Окраина Москвы, которую Марченко и рассматривал, производила тягостное впечатление. Сплошное запустение: ни людей, ни даже собак и кошек не видать, одни развалины. За без малого год, который немцы провели в столице, они многое успели… Сволочи.

Мысли лениво бродили у Ромки в голове, даже злости особой как-то не наблюдалось, обида разве что и еще смутное беспокойство. Не за москвичей (кто они ему?), за своих – тростянецких, все еще остающихся под немецкой оккупацией. Может, и там так же? Но даже эта мысль воспринималась как-то отстраненно, словно все в душе перегорело во время последних боев, когда их дивизия, двигаясь на острие наступления, из последних сил рвалась к столице, стремясь отрезать засевшие там немецкие войска. Не отрезали. В последний момент «фрицы» все же вывели свои части из города, оставив за собой полыхающие развалины, среди которых еще пару дней раздавались взрывы заложенных на прощание фугасов…

А потом и вовсе наступило перемирие, а за ним и настоящий мир. Боев больше не было, а 19-я гвардейская дивизия так и осталась стоять на окраине теперь уже бывшей столицы. Вроде бы и победили, но для Ромки эта победа явно отдавала горечью – его родная Украина так и осталась под оккупацией, причем теперь уже надолго, если не навсегда. Вроде бы как немцы там создали какое-то свое правительство… Так за что он тогда боролся, воевал, проливал свою кровь?

Так и не найдя ответа на этот вопрос, Марченко издал тяжелый вздох, спрятал бинокль в футляр и не спеша поплелся обратно, в расположение своей роты.

– Рома?

Сержант очнулся от своей задумчивости и покрутил головой. Голос был какой-то очень знакомый, хотя Марченко был вроде как точно уверен, что его обладателя здесь быть не должно. Рядом стояла и как-то неуверенно улыбалась девушка в военной форме с повязкой санинструктора на рукаве и с косой, хитро заплетенной сзади так, чтобы одновременно не елозить по спине и не сбивать с головы пилотку.

– Оксана? Ты, что ли?

Девушка заулыбалась уже по-настоящему.

– Привет, Рома. А я вот смотрю: то ли ты, то ли не ты… Не узнать тебя стало – такой герой.

Новообретенная знакомая кокетливо кивнула на пару Роминых медалей и недавно врученный орден Красной Звезды. Марченко поскреб пятерней свою порядком отросшую за последнее время шевелюру. Вот те раз! Нашлась бывшая невеста, о которой он уже и думать забыл. И где! Хотя… почему, собственно, бывшая? Вот она стоит, улыбается, глазками своими синими постреливает…

Рома решительно тряхнул головой и галантно подставил даме руку:

– Пойдем, прогуляемся?

Оксана согласно кивнула, ловко подхватила под ручку, улыбнулась многообещающе, как в старые времена:

– Пойдем, Ромка.

Сержант Марченко наконец-то тоже усмехнулся – кажется, он, все-таки нашел для себя что-то стоящее в этом новом мире.