Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Полюбовавшись пару секунд, Толик умело спилил специальной пилочкой запаянный конец ампулы и, стараясь не вибрировать пальцами, ввел кончик иглы внутрь. Так, теперь плавно потянуть поршень шприца на себя. Раз, и прозрачная влага быстро перекочевала из стеклянного хранилища в пластиковое тело шприца.
Подумав не больше пяти секунд, Толик вскрыл еще одну ампулу. А, была не была: семь бед – один ответ. Где один похищенный кубик промедола, там и второй. Скажу, что еще Назарову из седьмой палаты вколол, тот после ушивания ранения печени тоже может кряхтеть.
Осталось набрать в два шприца анальгин, добавить в них немного слитого промедола и пойти в палаты – уколоть Назарова и Мерзлякова. А чтоб лучше с ними договариваться, вначале задозировать себя любимого. Когда похорошеет, то фантазировать станет легче.
Толик наполнил шприцы анальгином, добавил в них по четверти кубика промедола, оставшиеся полтора куба наркотика вознамерился ввести себе. Он на цыпочках подошел к входной двери, выглянул в коридор – никого. Можно приступать. Куда колоть? В бедро? Тогда надо расстегивать и распахивать халат, штаны снимать: долго. А чего тут думать, в голень. Он уже колол в нее, все нормально.
Сев на табурет, стоявший у стола с разложенными на нем лекарствами, Толик согнулся и быстро закатал штанину на левой ноге. Протер спиртом икроножную мышцу и взял в руки шприц с промедолом. Вот сюда, посередине.
– А я так и думала, Уваров, – замедлил ход его руки спокойный женский голос, – хотела лично убедиться в своих выводах.
– Ввв-ы-ы?!! – еле выдавил из себя Толик, подняв голову и столкнувшись своим взглядом со стоявшей в дверях Аллой Петровной. – А как же пункция? Вы же сказали, что вам еще полчаса откачивать жидкость из груди.
– А ты и купился? – ухмыльнулась Новикова. – Чего я буду откачивать, если там, на отделении свой живой врач имеется: целый дипломированный терапевт. Я начала, он пускай заканчивает. Не все же хирургам упражняться. Терапевты, кстати, тоже должны пункции своим больным делать. Ты разве не знал?
– Не знаю, не задумывался.
– А надо уже думать, Анатолий. Ты чего замер? Продолжай! В голень решил ширнуться?
– Это не то, что вы подумали, – побледнел Уваров, – просто у меня голова с самого утра болит, вот я решил себе анальгин уколоть.
– Анальгин? – прищурилась Алла Петровна и вплотную подошла к Толику.
– Анальгин.
– Ты, Анатолий, ваньку в другом месте валяй. Я за тобой с самого утра наблюдаю. Как только ты за ключами пришел – сразу поняла, что здесь что-то не так. Еще Иру подставил: попросил ее меня из ординаторской выманить. Или ты думаешь, я не заметила, что ты в ординаторской обыск учинил. Ключи искал? Чего молчишь? Она с тобой в доле? А с виду такая приличная девушка.
– Ира ничего не знает, – опустил голову Толик, – она здесь ни причем.
– Штанину-то раскатай и отдай мне шприц, – не меняя интонации, потребовала Алла Петровна.
– Ира, правда, здесь ни причем, – потухшим голосом произнес Толик, отдавая дежурному хирургу шприц с промедолом и раскатывая штанину.
– Ух ты, полтора кубика! Молодец! – покачала головой Новикова. – И давно ты уже этим промышляешь?
– Не помню, наверное, с полгода уже.
– Полгода сын профессора Уварова, уважаемого человека ворует на отделении промедол и никто его даже не заподозрил. Чудеса!
– А причем здесь отец? – вспыхнул Толик, залившись ярким румянцем.
– А при том, что если бы ты не был его сыном, то сейчас бы не со мной разговаривал, а с представителями компетентных органов.
– Вы бы меня в милицию сдали? – вздрогнул Толик, представив, что его проделки получили бы широкую огласку.
– Еще раз повторю: не был бы ты сыном профессора Уварова и внуком профессора Уварова, то разговор носил бы совсем иной характер. Очень я им обязана, твоим родственникам. У меня в голове не укладывается, как ты мог такое совершить. Ты – продолжатель хирургической династии Уваровых. Что бы сказал твой дед, если бы был жив?
– Вот только деда трогать не надо, – тихо произнес Толик, не поднимая головы. – Он здесь причем?
– При всем! Ты – Уваров! И этим все сказано! Фамилию позоришь! И какую фамилию.
– Мне очень стыдно, Алла Петровна.
– Надеюсь. Вот что с тобой делать?
– Если вы никому не расскажите, то обещаю больше никогда этим не заниматься. Честное слово! Дайте мне шанс! Пожалуйста. – Толик поднял голову и посмотрел на Аллу Петровну. В уголках его глаз стояли настоящие слезы.
– Я – не знаю, – замялась Новикова, рассматривая открытый настежь сейф. – Справишься ли ты?
– Справлюсь! Алла Петровна, справлюсь! Ради памяти деда, ради отца, сжальтесь: не рассказывайте никому. Представляете, что будет, если узнают, что сын профессора Уварова, заведующего кафедрой наркоман: тырил промедол на хирургии.
– Я-то как раз представляю, даже прекрасно представляю, что начнется, если эта информация просочится наружу. Твой отец прекрасный хирург, хирург от Бога, а ты так его подвел.
– Я все исправлю! Все, с сегодняшнего дня в завязке, только никому ни слова, умоляю вас! Пощадите!
– Эх, Толя, Толя, – Алла Петровна ласково потрепала его по плечу, – я же тебя с пеленок знаю. Ладно, не переживай: о сегодняшнем инциденте никто, кроме меня, знать не будет.
– Честно? – Толик с надеждой посмотрел на свою собеседницу, ведь от нее сейчас зависела и его судьба, и репутация его отца.
– Честно! Я умею держать свои слова. Ты, наверное, думаешь, раз я баба, так растрезвоню по всему околотку? Нет, я всегда держу язык за зубами, несмотря на то что женщина. И женщины тоже иногда умеют хранить чужие тайны. Только учти – если замечу еще раз, то все станет известно отцу.
– Что вы, – сглотнул подступивший к горлу комок Толик, – я вас не подведу.
– Ты в первую очередь себя не подведи, отца, память деда.
– Я – все! – Толик поднял вверх руки и резко бросил их вниз. – А можно пару нескромных вопросов вам задать?
– Задай.
– А как вы догадались, что я… что я…
– Что ты промедол воруешь и колешься? – пришла на помощь разволновавшемуся Толику Алла Петровна. – Так я тридцать пять лет на этом отделении проработала. Все ваши примочки изучила. Думаешь, ты первый такой ушлый парень?
– А что, нет?
– Ха, представь себе, что и до тебя были такие же деятели. Тоже, – она кивнула в сторону стоявшего на столе пустого пузырька из-под пенициллина, приготовленного Толиком для слива промедола, – таким же макаром сливали.
– И вы их в милицию сдавали?
– Никого я не сдавала, – устало махнула рукой Новикова, они сами из хирургии ушли. После неприятной беседы. Ты разве не понимаешь, что сейчас реально катишься в бездну? В бездну! Остановись, Анатолий! Остановись, пока окончательно не свалился в нее.