– Я скучаю по тебе. И по папе. Почему мне нельзя поговорить с папой?

– Лиза… к сожалению, от меня ничего не зависит. Но все будет хорошо. Скоро ты опять будешь дома.

– Я знаю.

Эва изо всех прислушивалась к звукам в трубке – кашель, шум уличного движения, бой церковного колокола… хоть что-то. Все важно. Но ничего, кроме Лизиного дыхания, не услышала.

– Мне разрешили поговорить с тобой, мамочка… это плохо?

– Очень хорошо! Просто замечательно. Девочка моя, расскажи мне что-нибудь… все, что хочешь, все, что тебе кажется интересным.

– О чем?

– Что ты хочешь делать летом?

Невероятно, но каким-то образом Лиза поняла ее, начала рассказывать длинную историю – что она собирается делать на каникулах.

– Хорошо… продолжай, не останавливайся. А пока ты говоришь, я буду задавать вопросы, а ты отвечай «да» или «нет», как будто продолжаешь рассказывать.

Хоть бы поняла… как будто поняла. Оказывается, Ула обещал подарить ей щенка, а когда они летом поедут в деревню…

– В твоей комнате окна есть? Можешь выглянуть?

– Нет… мы не будем строить конуру, он будет жить в корзинке рядом с моей кроватью.

– Значит, окон нет… Это какой-нибудь подвал?

– Нет… я назову его Чарли, потому что, когда папа был маленький, у него был песик Чарли.

– Хорошо… а долго вы туда ехали?

– Нет… недолго, хотя папа хочет назвать щенка Груффен, а мне не нравится.

– Понимаю… а ты видела что-то по дороге, пока вы туда ехали?

– Нет… только немного воды, чтобы Чарли пил, а еще колючки, они застревают в шерсти и потом их не достать… мам, я устала рассказывать.

Эва понимала, что играет с огнем. Если на телефоне включен громкоговоритель, там слышно каждое ее слово. Но она была почти уверена, что динамики не включены – тогда голос Лизы звучал бы по-другому, немного выше, почти как дискант.

Вода… умница, она слышала плеск воды, а может, и видела, когда ее забирали из машины. И колючки… что-то такое с колючками.

– Я хочу домой, мам… я не хочу здесь.

– Понимаю, маленькая… Обязательно! Я обещаю!

Вдруг в трубке послышались равномерные короткие, почти как телефонные сигналы и прокатился отдаленный раскат грома. Что у них там, гроза, что ли?

Она инстинктивно взглянула на небо – ни облачка. И вдруг до нее дошло: взрывают! Где-то рядом идет строительство, взрывают очередную скалу.

– Скажи мне, сколько игрушек ты хотела бы получить, когда придешь домой… их должно быть столько же, сколько людей ты встретила за это время.

– Три. Три игрушки. Но две куда-то делись, одна только осталась… Мам, я должна заканчивать, но я думаю…

Лизин голосок прервался посередине предложения. Она не сразу поняла, что кто-то вырвал у нее трубку.

Полет «Люфтганзы» в Мадрид прошел спокойно. Катц даже заснул и открыл глаза, уже когда аэробус начал заходить на посадку в Барахасе. Багаж зарегистрирован до Санта-Доминго, так что до трансатлантического терминала он дошел налегке. Пару часов просидел в баре в посадочном терминале и одним из первых вошел в самолет компании «Иберия».

Впереди девять часов полета. Если и этот рейс будет «протекать нормально», он прибудет в Доминиканскую Республику с запасом времени.

Стюард роздал одеяла и надувные подголовники. В соседки ему попалась пожилая испанка с пушистым дымчато-голубым котом в клетке, которую она заботливо устроила между ног. К его облегчению, соседка не проявляла ни малейшего намерения заговорить с незнакомцем.

Самолет медленно, то и дело совершая загадочные повороты, катился к взлетной полосе. У Данни вдруг появилось ощущение – за ним наблюдают. Паранойя, подумал он, но все же огляделся исподтишка, сделав вид, что устраивается поудобнее. В основном белые испанцы, большинство пожилых. Наверное, прилетали навестить родственников в Испании. Немыслимо красивая чернокожая стюардесса в дверях служебного отсека поймала его взгляд и приветливо улыбнулась.

Самолет достиг крейсерской высоты, лампочка «Пристегните ремни» погасла. Стюардессы покатили по проходу тележку с легким завтраком. Данни откусил кусок вафли с сыром и задумался. Джоель Клингберг.

Что же послужило пусковым механизмом всей этой кровавой цепочки? Допустим, Клингберг узнал, что Ангела изменяет ему с его дядей и инсценировал собственное исчезновение с единственной целью – отомстить.

И где он скрывался в первое время? В охотничьем домике в Сёрмланде? Вряд ли… слишком близко к усадьбе. В любой момент могут появиться Понтус или Ангела – мало ли что, решили прогуляться.

На десерт подали карибский фруктовый салат с халапеньо. Слишком острый, решил Катц и отодвинул желтую пластмассовую коробочку.

Джоель вернулся в свою квартиру через несколько недель. Предположение Катца, что Ангела открыла дверь кому-то знакомому, конечно же ерунда. Она никому не открывала – у Джоеля были свои ключи.

И что она почувствовала? Облегчение? Радость, что он жив и здоров, что не угодил в беду, что не стал жертвой преступления, как она подозревала? Она же порвала с Понтусом, когда Джоель исчез, одумалась, хотела вернуться к мужу.

И что он ей сказал? Произнес какие-то слова, как Отелло? Дал понять, что знает о ее неверности? Или сразу бросился на нее и задушил?

Юлин был замешан с самого начала. Наверняка именно он проник в квартиру Катца и украл вещи, которые потом разбросали на месте преступления. И за труды свои он получил не по заслугам щедро. Пятьдесят миллионов крон перечислены на тайный счет на Виргинских островах.

Юлин и Клингберг знали друг друга очень давно. Наверняка с того времени, когда Юлина наняли для розысков старшего брата Джоеля, Кристофера. Джоель тогда был еще ребенком. Каким-то образом Юлину удалось сблизиться с семьей олигарха, они даже брали его с собой в поездки в Вест-Индию. Его очень интересовал Джоель с его неординарной одаренностью, усидчивостью, способностью к языкам – и, главным образом, немотивированными вспышками звериной ярости. Что еще? Еще вот что: Юлина интересовало вуду.

Во время этих поездок он познакомился с карибской народной религией, узнал, что с помощью неких лечебных растений можно влиять на человеческую психику, лишать людей воли, заставлять их делать все что угодно. И в то же время он был руководителем какой-то сугубо засекреченной программы в Министерстве обороны. Катц до сих пор не мог собрать воедино все детали этого проекта, но то, что применялись наркотические, подавляющие личностные черты препараты, было несомненно.

Он с мимолетным удовольствием поймал за рукав проходившую мимо красавицу-стюардессу и попросил принести еще одну чашку кофе. Откинулся в кресле и продолжил цепочку рассуждений.