– А-а… Понятно… Ну, да… И тебе тоже… Пока.

Она с потрясенным видом нажала кнопку отбоя.

– Лиз говорит, что уже знает.

– Знает?

– Она вчера видела себя по телевизору. – Морин стиснула зубы. – В уборной.

– Как это?..

– Программа идет не в прямом эфире. Они записывают, а потом выбирают куски. Лиз говорит, эту передачу снимали, наверное, на прошлой неделе. Она сейчас не плакала. Она вообще в кухне была, посуду мыла. Полночи проискала, где в уборной видеокамера, но так ничего и не нашла. Говорит: у нее, наверное, все комнаты под наблюдением.

– Что же она будет делать?

– Подаст жалобу.

– И всё?

– Может, будет дальше видеокамеры искать. А пока не нашла, стараться о них не думать.

– Вот черт…

– Уедем отсюда! – жалобно попросила Морин. – Поехали в Сидар-Сити!

Десять минут спустя они были готовы к отъезду. Сумки лежали в машине. Морин оглянулась на дом.

– Как по-твоему, заколотить окна досками? На всякий случай.

Барри покачал головой.

– Не надо показывать свой страх. Пусть в ассоциации не думают, что нас легко запугать. Для них нам просто захотелось полюбоваться заповедниками.

– Ладно.

– И потом, придется еще ехать, покупать доски, прибивать… До верхних окон вообще не дотянешься.

– Я сказала – ладно!

– Ну и хорошо.

Барри завел мотор и вывел машину на дорогу.

У ворот их остановили.

– Прошу прощения, – сказал охранник. – Въезд-выезд запрещен.

Вид у него был мрачный и решительный. Вместо оливковой формы сегодня на нем была черная, отутюженная, с серебряными нашивками и эполетами, на ногах черные сапоги. Обычного планшета не было и в помине, у пояса – кобура с револьвером.

– Что? – переспросил Барри.

– Для вашей же безопасности жителям запрещается покидать территорию поселка.

– Что еще за фигня? Ассоциация объявила военное положение?

– Так точно, – ответил охранник, глядя Барри прямо в глаза.

А он-то думал пошутить… Ну, не совсем пошутить, скорее нарочно преувеличивал, чтобы пристыдить охранника. А оказалось, нечаянно угадал.

Барри переглянулся с Морин. Она, вся красная от злости, перегнулась через его колени и крикнула охраннику:

– Слушайте, вы! Мы тоже состоим в ассоциации домовладельцев, из наших взносов вам зарплату платят! Сейчас же открывайте ворота!

Охранник, холодно взглянув на нее, обратился к Барри:

– Будьте добры развернуть автомобиль. Не занимайте дорогу.

– Как ваша фамилия? – гневно спросила Морин. – Я добьюсь, чтобы вас вышвырнули с работы, невоспитанный хам!

– Фамилия моя Кертис. И, как вы знаете, я тоже живу в Бонита-Висте. – Он наклонился, облокотившись на край окна рядом с Барри, и просунул лицо в машину, пересекая невидимую границу, отделяющую салон автомобиля от внешнего мира. – И я бы посоветовал тебе разговаривать повежливее, невоспитанная сучка.

Он с улыбкой выпрямился и козырнул, приложив руку к черной фуражке, лихо сидящей на коротко остриженных светлых волосах.

– Всего хорошего, мэм, и вам, сэр!

Барри включил задний ход. Только у теннисного корта он развернулся и погнал машину вверх по склону.

– Мы в ловушке, – ошарашенно проговорила Морин. – Нас заперли, не убежишь.

– Давай подумаем, – сказал Барри. – Сейчас заедем домой и сообразим, что делать.

– Нечего тут соображать. Можно, наверное, уйти пешком, но до города топать полчаса, да и рады там нам не будут.

Барри усмехнулся.

– Можно устроить финт ушами, как в фильме «Конвой».

– В смысле?

– Дать полный газ и вынести ворота.

– Вообще-то соблазн велик.

Барри остановил машину возле дома и выключил зажигание.

– У охранника был пистолет. Заметила?

– Да, – тихо отозвалась Морин.

Они немного посидели молча.

– Ну, так что делать будем? – спросил Барри. – Есть идеи?

– Нет, – вздохнула Морин. – Черт, просто в голове не укладывается…

– Пошли в дом.

Еще только подходя к крыльцу, они увидели на двери записку.

Всего минут на пять отлучились, максимум на восемь, а кто-то уже успел доставить послание от ассоциации.

– За нами тоже наблюдают? – изумилась Морин. – Специально шпионили, чтобы принести эту гадость, пока нас нет дома? Не случайно же так совпало!

– Случайностей здесь не бывает.

Барри вспомнил письмо, найденное в шкафу.

«Знайте, они за всеми следят».

Барри отцепил от двери бумажный листок и прочел:

– Приказ всем жителям Бонита-Висты собраться на встречный митинг у ворот, в восемь вечера.

– Приказ?

– Так здесь написано.

Он передал ей извещение, отпер дверь, и они вошли в дом.

– Тут сказано, если мы не явимся, нас оштрафуют. Они имеют на это право?

– Не знаю. Но подозреваю, что да. Насколько я понял, юридическая сторона дела у них отработана. Какие бы гадости они ни творили, закона при этом не нарушают.

– Если верить шерифу Хитмэну. По-моему, не самый надежный источник.

– Позвоню Джереми. Он скажет точнее.

Барри запер за собой дверь и задвинул задвижку. Потом пошел звонить, но после первых же цифр в трубке раздался механический женский голос:

– Извините, линия перегружена. Перезвоните, пожалуйста, позже.

Связь оборвалась. В трубке раздались гудки.

Барри попробовал еще раз.

И еще.

И опять, и снова. Пробовал больше часа, раз тридцать набирал номер Джереми и каждый раз получал тот же ответ, явно записанный заранее. Наконец, сдавшись, швырнул телефон через всю комнату. Безвинный аппарат шлепнулся на ковер.

Мало того, что не уедешь, еще и нет никакой возможности связаться с внешним миром. Полная изоляция, они буквально отрезаны. Невольно подумаешь, что этого-то и добивалась ассоциация домовладельцев. Барри не удивился бы, узнай, что в Бонита-Висте собственный коммутатор и правление ассоциации может контролировать телефонные разговоры жителей.

Они с Морин так и не придумали способа выехать из поселка мимо вооруженной охраны, иначе как выбив ворота. В конце концов им надоело мрачно сидеть в гостиной, уставившись друг на друга.