– К сожалению, мы не сможем воспользоваться вашими услугами.

– Постойте! Согласно контракту, мне поручено провести аудиторскую проверку ваших ведомостей по зарплате.

– Да-да, верно… Как вам известно, в контракте есть пункт, который позволяет нам расторгнуть договор и выплатить вам неустойку. Мы его и применим.

Морин посмотрела ему в глаза.

– Можно спросить, почему?

Харланд заерзал.

– Да в связи со всей этой историей… К вам лично мы претензий не имеем, – торопливо добавил он. – Вы, кажется, человек хороший и прекрасный специалист, это видно. Живете здесь недавно… Неудачно для вас все сложилось.

– Ничего не понимаю!

– Ну, вы же знаете…

– Что я знаю?

– А-а… – В глазах управляющего промелькнуло удивление, и он заметно смутился. – Видите ли… В городе были случаи отравления. Кто-то травил домашних животных. Многие считают, что этим занимается ассоциация домовладельцев Бонита-Висты, потому что… В общем, по разным причинам. На прошлой неделе один мальчик случайно поел отравленный корм из собачьей миски. Сейчас он в коме, в больнице Сидар-Сити. А вчера… – Управляющий опустил глаза и тяжело вздохнул. – Нашли еще одного мальчика, на пустыре рядом с домом. Отравленного и с проломленной головой. Я не выдвигаю никаких обвинений, и, насколько мне известно, шериф уже кого-то арестовал. Но из-за всех этих событий принято решение не вести никаких дел с Бонита-Вистой. Ничего не могу поделать, у меня связаны руки, – закончил он скороговоркой, словно боясь реакции Морин и заранее оправдываясь.

Женщина молчала, совершенно ошарашенная. Было сильное искушение возразить. Такой подход – явная дискриминация, к тому же, скорее всего, незаконная, но и горожан можно было понять. Она в чем-то разделяла их возмущение.

Только вспомнить историю с воротами, смерть Рэя, тысячу причин их с Барри недоверия к ассоциации… Нет, нельзя винить жителей Корбана за то, что они боятся и ненавидят Бонита-Висту.

– Так неудачно сложилось, – повторил Харланд. – На самом деле вы ни при чем, конечно…

Морин устало кивнула.

– Я понимаю.

– Мы выплатим неустойку…

– Да-да.

Вернувшись домой, Морин первым делом бросилась проверять электронную почту – письма, полученные за сегодняшнее утро. Заголовки были самые разнообразные, а суть одна.

Все местные клиенты отказались от сотрудничества.

Собственно, этого следовало ожидать, и все равно тяжело увидеть своими глазами, как все от тебя отвернулись.

И Фрэнка с Одри у нее уже нет.

Морин засмеялась бы, если бы ей не было так горько, заплакала бы, не будь она так зла. Она долго сидела молча, уставившись в экран.

Барри больше недели не приходил обедать в кафе. Он говорил себе, что это не специально – то подворачиваются разные дела, то вчерашние остатки надо доесть, то по каким-то причинам удобней пообедать дома или в офисе или даже совсем пропустить обед.

На самом деле он знал, что все это неправда, и сегодня решил переломить себя. Надо надеяться, что за это время страсти улеглись.

Не может Хэнк так долго злиться. Джо – запросто и даже Лайл. Хэнк – человек спокойный и разумный, а поскольку он задает тон в компании, можно не сомневаться, он постарается урезонить приятелей. Напомнит им, что Барри хороший, что Барри на их стороне.

Едва войдя в дверь, Барри понял, что ошибся. Холод ощущался буквально физически, и кондиционер здесь был совершенно ни при чем. Барри кожей чувствовал направленные на него взгляды. В тишине слышно было только шкворчание мяса на гриле в кухне и звяканье вилки о тарелку – кто-то все-таки продолжал есть.

Барри скованно прошел к своему обычному столику и сел, стараясь не замечать общего враждебного молчания. Лорелин сперва взглядом спросила у отца разрешения и только после этого швырнула на стол меню и так резко поставила перед Барри стакан, что вода выплеснулась ему на колени. Барри, заставив себя улыбнуться, вернул официантке меню и произнес ровным голосом:

– Спасибо, Лорелин, мне как обычно.

Она молча выдернула у него из рук запаянное в пластик меню и быстро ушла.

Что-то явно произошло за то время, пока Барри сюда не заглядывал. Достаточно серьезное, чтобы всех настроить против него. Знать бы еще, что именно.

Барри вытер салфеткой разлитую воду и отпил из наполовину опустевшего стакана. Он уже подумывал прямо подойти к Хэнку и в лоб спросить, в чем дело, но тут Джо, сидевший у стойки, встал и решительно двинулся к столику Барри.

Не зная, как себя вести, тот остался сидеть, прихлебывая воду.

Джо остановился вплотную к столику.

– Не думал, что у тебя хватит наглости сюда явиться.

В его голосе звучала злоба. Нет, не злоба. Ярость.

У Барри глухо стукнуло сердце. Он не помнил, когда в последний раз участвовал в потасовке, однако чувствовал, что Джо явно нарывается. Провоцирует на драку неведомо почему.

Барри встал, стараясь держаться по-прежнему дружелюбно, хотя это становилось все труднее.

– Не понимаю, Джо, о чем ты? – Он развел руками. – Если что-то случилось, расскажи. Я не в курсе.

– Уэстон Ричардс! – буквально выплюнул Джо.

Завсегдатаи кафе не сводили с Барри глаз. Он в недоумении покачал головой.

– Не знаю, что натворил этот Уэстон, но я…

– Ничего он не натворил! – заорал Лайл – он сидел у самой двери. – Уэстон умер! Ваши его отравили!

Барри оглянулся на Хэнка.

– Еще один несчастный случай?

– Никакой не случай, – ответил Хэнк. Глаза старика горели гневом. – Мальчика убили. Намеренно. У Ричардсов нет собаки.

– Ему проломили голову! – крикнула Лорелин.

У Барри все оборвалось внутри.

– Я ничего об этом не знал. Вот только сейчас от вас услышал!

– В том-то и беда, – кивнул Хэнк. – Никто ничего не знает.

– Зато мы знаем, кто виноват, – вмешался Ральф, сидевший за одним столом с Лайлом.

– Послушайте… – Барри попытался воззвать к их разуму. – Я не меньше вас ненавижу эту чертову ассоциацию. Наверное, даже больше – мне приходится терпеть их безумные выходки и подчиняться идиотским правилам…

– Но ты же не выходишь из ассоциации, – заметил Лайл.

– У меня нет выбора! Я живу в поселке, я обязан платить членские взносы!

– У вас снегоуборочная машина есть! – крикнула женщина у окна.

Барри видел ее впервые. Толстая тетка с неправильным прикусом и громадными грудями. Ее глаза тоже пылали злобой.

– Что? – растерянно спросил Барри.