Вот и сейчас он с фотоаппаратом на шее и линейкой в руке первым направился к месту происшествия. За ним плелся Эдик Крылов.

Сычев вел их так, будто знал, где и что произошло. Поляна напомнила Юрию место убийства женщины на Россоши. Такие же темные, старые дубы, кустарник, такая же мягкая полутьма. Только в этот раз «грибник» орудовал всего в двух метрах от проселочной дороги.

Эксперты работали минут десять, по мнению Юрия, невыносимо долго. Наконец Сычев махнул рукой.

При мысли о предстоящем, Юрий задыхался, и, только взглянув на лицо жертвы, он перевел дух. Это была не Юля. Темные, длинные волосы, более резкие, скорее восточные черты лица. Серая ветровка, черная водолазка задрана вверх, под самое горло. Положение обнаженных ног не оставляло сомнений в том, что девушку изнасиловали. Рядом валялись потертые джинсы.

— Молодая, — несколько удивленно сказал подошедший Шалимов, рассматривая жертву, — лет семнадцать-восемнадцать, не больше. Что там, Эдик?

— Типичное удушение, — сказал Крылов, отходя от тела. — Все, как и в предыдущих случаях, очень характерное расположение гематом.

— Изнасилована?

— Да. Все остальное в морге, — ответил медик, сдирая с рук резиновые перчатки.

Юрий теперь уже более спокойно рассмотрел убитую, очередной «привет» от «грибника».

— Но точно так же, как и тогда на Россоши, он явно ее тащил откуда-то, — заметил Юрий.

— Да, руки вытянуты вверх, волосы так же, трава примята, — согласился следователь.

— И корзинка, как прошлый раз, — Юрий указал на стоящую рядом корзинку. — А почему она пустая? И в прошлый раз была пустая.

— Спросишь его, когда поймаешь, — хмыкнул Шалимов, нагибаясь к мертвой девушке. — Ну-ка, лейтенант, глянь сюда!

Рядом с телом, в небольшой сырой прогалине, виднелся отпечаток рифленой подошвы.

— Николай, ты это видел? — спросил следователь покуривающего в сторонке Сычева. — Это чей след? Не ее?

— Нет, не ее, я его уже снял. У нее на кроссовках совсем другой рисунок, да и размер не совпадает. Характерная подошва, — заметил он, рассматривая отпечаток. — Подошва лопнула на самой середине. Размер, так, сорок второй.

Сейчас разведу гипс и слепок сделаю.

— О, у тебя даже гипс есть! — насмешливо восхитился Шалимов. — Что, на снимки уже не надеешься?

Сычев с досадой поморщился. Был в его практике случай, когда он крупно подвел своих коллег из-за того, что засветил пленку, запасной у него не оказалось.

В отличие от предыдущих жертв «грибника», у этой девушки в кармане ветровки оказался студенческий билет на имя Венеры Шимильевны Нурмухаметовой.

— А на электричку билета нет, — задумчиво констатировал Шалимов. — Надо бы поискать родственников в этом дачном массиве. Вряд ли она приехала электричкой.

Искать родственников жертвы не пришлось. Минут через пятнадцать с противоположной стороны леса прибежала растрепанная черноволосая женщина лет сорока с характерными восточными чертами лица. Оттолкнув милиционера, пытавшегося преградить ей путь, она подбежала к лежащей девушке и буквально упала на нее. Из ее причитаний трудно было что-либо понять, но женщина была так похожа на убитую, что все сразу сообразили: это мать девушки. Астафьев беспомощно посмотрел на Сычева, но тот жестом его успокоил: дескать, я уже все, что нужно, снял. Минут через пять с той же стороны подошел коренастый седой мужчина лет пятидесяти. Он наклонился к жене, но вдруг схватился за сердце и начал медленно заваливаться навзничь.

Следующий час прошел в страшной суматохе. Старшего Нурмухаметова с сильной сердечной болью отправили на «уазике» в Кривов. Астафьев все это время пытался разговорить его жену, та же металась между мужем и мертвой дочерью и все-таки уехала с мужем. Но вскоре появилась невысокая женщина, очень похожая на мать Венеры, только моложе. Она не плакала, лишь глаза были влажными да правая рука судорожно сжимала горло, сдерживая рыдания.

— Вас как зовут? — спросил Астафьев.

— Зарема, — тихо ответила женщина. — Я тетка Венеры, это на моей даче они отдыхали.

— В Толовом?

— Нет, в Солнечном.

— И давно? — стараясь говорить так же тихо, сочувственно продолжал выспрашивать Юрий. Ему было неловко тревожить своими бестактными вопросами женщину, но такая уж у него работа.

— Да уже неделю. Варили варенье, ходили купаться. По грибы тоже вот ходили.

— И часто ходили?

— Почти каждый день.

— Сегодня тоже ходили?

— Нет. Мы поленились, проспали, а она пошла. Встали, Венеры нет. Думали, она на речку пошла, потом смотрим — корзинки нет. Значит, за грибами. И не думали даже, что так вот…

Она не закончила предложение, словно застыла, темные глаза отрешенно смотрели куда-то в глубь леса.

— Скажите, Зарема, у нее ничего не пропало? Из одежды или украшений?

Может, часы были?

К удивлению Астафьева, женщина кивнула утвердительно:

— Да, пропало. Во-первых, золотые серьги в форме двух резных шариков, потом золотая цепочка на шее с кулоном в виде полумесяца, и печатка была, небольшая, женская, с надписью на арабском.

— И какая была там надпись?

— Как обычно: «Аллах акбар». Это я подарила ей ее на семнадцатилетие. Она мне была как дочь, своих детей у меня нет, аллах не дал.

Юрий переглянулся с Шалимовым. С золотом это было что-то новенькое.

«Неужели „грибник“ польстился на украшения? — подумал лейтенант. — На него это как-то не похоже».

— А кем вы работаете? — спросил Шалимов уже в конце разговора. — Нам нужен ваш адрес.

— Я? Главврачом в хосписе.

«А, вот почему она держит себя в руках, — подумал Юрий. — Смерть едва ли не каждый день видит».

И, словно подслушав его мысли, женщина прошептала: «Простите!» — развернулась и пошла прочь, закрыв лицо ладонями и пошатываясь.

Вернувшись в город уже во второй половине дня, Астафьев первым делом попытался найти Колодникова.

— Где начальство? — спросил он дежурного по городу.

— С утра где-то по городу рыщет, — отозвался тот. — С жуткого похмелья был. Денег у меня занял. Что, попробовать вызвать?

— Попробуй, если получится, — согласился Юрий и прошел к себе. В его кабинете уже вовсю трезвонил телефон.

— Да, Астафьев!

— Привет, Юра, это Мазуров, — донесся знакомый голос. — Правда, что сегодня еще один труп?

— Да, — вздыхая, подтвердил Юрий, — у Марьевки. «Грибник», его почерк.

— Это плохо. Следов никаких?

— Почти что нет, так, отпечатки кроссовок, и то, может быть, это случайный след. Слушай, Михалыч! Ну-ка подскажи мне вот что. «Грибник» в этот раз позарился на золото. Взял цепочку с кулоном, перстень и сережки. Как думаешь, куда он все это понесет?