Ее волосы облаком темного шелка окутывали ее, обрамляя лицо и рассыпаясь по плечам. Задав ей этот вопрос, он не чувствовал за собой вины, потому что был уверен, что она всегда его любила. Но хотел, чтобы она произнесла эти слова вслух.

– Дэвид, а мы хотим сделать еще одного ребенка?

Он посмотрел на ее припухшие от поцелуев губы, затем на ее тело, и символичность этого взгляда не ускользнула от нее. Он предъявлял на нее свои права. Ее прошлое, ее настоящее и ее будущее принадлежали ему.

– Ты не думаешь, что это беспокойство немного запоздало, принимая во внимание, что мы уже достаточно потакали нашим сибаритским наклонностям? – Он губами отыскал бьющуюся жилку на ее шее.

– А что, если вопреки твоим усилиям ты не сможешь предотвратить неизбежное? Сможешь ли ты с этим жить дальше?

В эту минуту Дэвид понял, что она беспокоится о нем больше, чем о себе.

– Мы справимся, Мэг.

Он обхватил губами ее сосок. Виктория ощущала, как над корсетом ее рубашка стала горячей и влажной. Она вздрогнула, но не пыталась остановить его. Их тела почти не соприкасались, его губы скользнули по ее животу.

– Скажи мне, Мэг. – Он все еще ждал ответа на свой первый вопрос.

– Я люблю тебя, Дэвид.

Он приподнялся и увидел ресницы, обрамлявшие глубокие фиалковые озера. Более яростной жажды обладания она не могла бы в нем пробудить.

– Ты ведь не преувеличиваешь? Или говоришь это, чтобы я чувствовал себя счастливым?

Она покачала головой и рассмеялась:

– Я люблю тебя.

Она выдержала его взгляд, и он опустился на нее. Под сорочкой он обхватил ладонями ее бедра и еще шире раздвинул их.

– Скажи это еще раз, любимая. Его горячее дыхание обожгло ее.

– Боже, – изнемогая, простонала она. – Я люблю тебя. И он тоже любил ее, любил губами, пальцами, но его губы властно владели ею, утверждая свою власть над ней, заставляя ее пылающее тело делать то, чего он хотел. Он ласкал ее, улавливал ритм ее тела, заставляя выгибаться ее бедра. Она была такой, какой она была нужна ему, и когда она вскрикнула и ухватилась за его волосы, он губами ощутил ее оргазм.

Он встал па колени и, глядя в ее затуманенные страстью глаза, боролся со жгучим желанием войти в нее прежде, чем его семя выльется на пол между ее ног. Она скользнула взглядом по его телу, заражая его пламенем, бушующим внутри нее. «Хочешь, я подожду?»

В ответ она привлекла к себе его голову и поцеловала, стон вырвался из глубины ее горла, когда она обхватила ногами его бедра. Он ответил на ее поцелуй и вошел в нее.

– Ты делаешь меня беспомощной, Дэвид. Это же чувство вскоре овладело и им.

Тяжело дыша, переплетя с ней пальцы, он все глубже входил в нее. Они двигались в одном ритме и вместе достигли вершины блаженства. Дэвид излил в нее свое семя. Когда в изнеможении он упал на нее и они лежали усталые и умиротворенные, Дэвид подумал, что если мир сейчас рухнет, он этого не заметит.

Первые лучи восходящего солнца показались на горизонте, когда, открыв глаза, Виктория увидела, что Дэвид несет ее по коридору в ее комнату. Под халатом у нее ничего не было. Ее ноги свешивались с его руки, и она улыбнулась. У него под пальто одежда была в полном беспорядке.

– Куда ты меня несешь? – шепотом спросила она. – В твою комнату или в мою?

То, что Дэвид творил с ее телом, заставляло ее краснеть, однако она не была готова к тому, что это утро уже закончилось.

– Не думаю, что мы можем и дальше хранить нашу тайну.

Она почувствовала прикосновение его губ к своим волосам.

– А я и не собираюсь ее хранить, любовь моя.

– В мою комнату. В ней постель мягче, – сказала Виктория.

И лишь когда он посадил ее на кровать, вспомнила, что бросила телеграмму лорда Рейвенспура на ночной столик. Она открыла глаза и увидела, что Дэвид стоит у лампы и читает телеграмму, которую отдал ей Неллис. Дэвид, прищурившись, посмотрел на нее:

– Это дал тебе Неллис?

Она глубоко вздохнула, понимая, что бесполезно скрывать правду:

– Я не рассказала тебе, потому что не хотела, чтобы ты бросился к нему домой и дал ему повод арестовать тебя.

– Это было бы маловероятно.

Виктория натянула на себя одеяло, его уверенность не убедила ее.

–Он сказал тебе, что лорд Рейвенспур служит у министра иностранных дел. – Дэвид сложил телеграмму пополам. – Забыл только сказать, что лорд Рейвенспур – мой шурин.

– Может быть, он не знал, – предположила Виктория.

– Если бы он не знал, тогда я мог бы кое-что понять.

– Думаешь, я что-нибудь понимаю? – спросила она, заправляя пряди волос за уши.

– Только то, что Кинли об этом узнает, – сказал Дэвид. По его глазам было видно, что он о чем-то думает. Дэвид достал листок бумаги из того же кармана, куда сунул телеграмму. – Это адрес Неллиса?

– Да. – Виктория заметила, что почерк тоже принадлежит Неллису. – Где ты это взял?

– В спальне Памелы.

– Интересно, как ты там оказался?

Дэвид опустился на край кровати, наклонился к Виктории и грудью прижал ее к подушкам.

– Я очень разборчив, когда решаю, куда поместить определенные части моего тела. Всегда был таким.

– Рада слышать.

– Неллис сказал тебе, что Рейвенспур работает на лорда Уэра. Ты подумала, что я готовлю тебе ловушку?

– Моя тревога родилась от сознания моей собственной вины, поскольку дело касалось нашего прошлого.

Он убрал прядь волос с ее щеки.

– Неллис предпочел не говорить тебе, что Рейвенспур – муж моей сестры. Неллис не знал, что я обратился с просьбой к властям, чтобы они помогли снять с тебя обвинения. С таким намерением я и связался с лордом Рейвенспуром. Вот почему я не сказал тебе. Я не знал, если...

Она приложила палец к его губам.

– Ты хотел сначала поговорить со своим родственником.

– Я не появился на вокзале в Нью-Хейвене, и теперь Рейвенспур попытается найти Кинли. Если шурин не знает о нас, то довольно скоро узнает.

– Как ты объяснишь своим родственникам наши с тобой отношения?

– Я познакомился с тобой в Индии, – безразличным тоном ответил Дэвид, хотя этот вопрос не шел у него из головы.

– Неужели ты думаешь, что твоя семья примет меня после того, как узнает правду? Нельзя сказать, что я не виновна в том, в чем меня обвиняют.

Он взял ее руку и нежно поцеловал ладонь.

– Учитывая твою молодость во время совершения преступления, а также условия твоей жизни с полковником Фаради и все, что ты сделала потом, мы добьемся помилования. Я в этом уверен.