Дэвид взглянул на Агату:

– Приготовь ей что-нибудь поесть.

– Ты не мой защитник. И не Йен, хотя ему хочется так думать. И только потому, что ты мне нравишься, советую тебе немедленно убраться из этого города.

Дэвид схватил ее за плечо:

– Расскажи о золотом медальоне.

В глазах ее промелькнул страх и тотчас же исчез.

– Не имею представления, о чем ты говоришь.

– Памела! – Его пальцы впились ей в плечо. – Если ты связана с полковником Фаради, то рискуешь головой.

– Почему? Потому что ты потерпел неудачу?

– Если ты знаешь, где он...

– Не знаю. – Она выскользнула из его рук и прислонилась к двери. – Я выросла в трущобах Ист-Холборна, в семье, где было восемь сильных, здоровых братьев. Всю жизнь управляла мужчинами. Если тебе и надо бояться, то только самого себя. – Она распахнула дверь. – А теперь уходи!

Дэвид, поколебавшись, шагнул в темноту. Он сел па Люцифера, взглянул на городской дом и развернул копя. Ярость, бушевавшая в нем после встречи с Кинли, не утихала.

Час спустя в накинутом непромокаемом плаще Дэвид медленно въехал на церковный двор. К его удивлению, в церкви мелькал свет фонарей. До рассвета оставалось еще около часа. Навстречу ему вышел Блейкли с горевшими от возбуждения глазами.

Он сообщил Дэвиду, что подземный ход найден.

– Мистер Рокуэлл обнаружил его. Вошел и сразу же вышел. Сказал, что только дурак пойдет дальше. Мы ждем, когда рассветет. – Блейкли кашлянул. – Рад сообщить, что у вас больше не будет неприятностей с пропавшей почтой или украденными телеграммами, – с нескрываемой гордостью продолжал Блейкли. – В этой конторе все поголовно боятся меня гораздо больше, чем Неллиса Манро. – В тусклом свете блеснул его золотой зуб.

Дэвид пристально посмотрел на него:

– Признайся, ты кого-нибудь покалечил или убил?

– Пальцем ни до кого не дотронулся.

Зная, что лучше не вникать слишком глубоко в методы Блейкли вести дела, Дэвид потер ладонью висок и прогнал одолевавшие его тяжелые мысли.

Блейкли переступил с ноги на ногу.

– Вам что-нибудь еще нужно?

– Пришли ко мне Рокуэлла. Я буду около дома.

– Я не видел его после того, как он вышел из подземного хода.

– Где моя жена? – спросил Дэвид.

– У старика, он заболел. Они с мальчуганом провели ночь в коттедже. Мы послали с ней двух человек. Почему бы вам не поехать домой?

Домой.

Это слово уже не было для него чужим, когда полчаса спустя он стоял посередине комнаты Мэг и чувствовал прежнюю тяжесть на сердце. Он не снимал пальто, воротник натирал ему шею, его мужское присутствие было лишним среди аромата лаванды и кружев, заполнявших комнату. Дотронувшись до ее подушки, Дэвид ощутил, как глубоко она проникла в его сердце. Он не чувствовал себя пленником ее мечтаний и чувств, словно освободился для новой жизни.

Он выдвинул ящичек ее ночного столика, где, как он знал, она хранила медальон, и вынул его. Бледный рассвет помог рассмотреть выгравированные лилии. Дэвид опустился в кресло у камина и закрыл глаза, наслаждаясь царившей вокруг тишиной.

Кинли знал о попытке Дэвида добиться помилования Мэг. Дэвид не сомневался, что эти сведения он получил либо от Неллиса, либо от кого-то, кто поддерживал с Неллисом связь. Неллис не только платил телеграфисту за содержание писем Дэвида, которые тот посылал последние несколько недель, но каким-то образом получил также послание Рейвенспуру.

Однако Дэвид знал от человека, которого послал наблюдать за Неллисом, еще до посещения его Мэг, что встречи с Кинли у того не было.

Памела была единственной ниточкой, связывавшей все эти события.

Виктория поставила чашку с дымящимся бульоном перед сэром Генри и сдержала улыбку, когда он застонал:

– Не надо больше, Виктория.

Она взбила ему подушки.

– Хочешь уморить меня голодом? – спросил он.

– Считайте, что вам повезло, я не сделала вам укол полной дозы морфия. – Она похлопала его по колючей щеке. – Будь я мстительной и злопамятной, вы бы не спорили.

Накануне вечером Эсма вызвала ее из большого дома, опасаясь, что сэр Генри заболел. Но, проведя с ним в коттедже вечер и утро, Виктория поняла, что здесь что-то совсем другое.

– Чедвик не дал мне ответа относительно завещания, – сказал он.

– Вам не следовало все сразу взваливать на него, сэр Генри. Это слишком большая ответственность.

Старик бросил на нее пронзительный взгляд.

– Обещайте, что больше не будете обсуждать эту тему.

– Гм... Больше не буду.

Если уж сэр Генри поставил перед собой цель, он обязательно добьется своего. Виктория не сказала старику, что Дэвид накануне уехал на встречу со своим родственником и еще не вернулся.

– Я перевезу вас в большой дом, сэр Генри.

– Я только буду там путаться под ногами. – Он задумался, глядя на кусок хлеба. – А теперь оставь меня. Если тебе надо морить меня голодом, я пообедаю один.

Виктория дала ему в руку ложку.

– К сожалению, – она встала и расправила юбки, – вы говорите неправду, сэр Генри. Эсма сказала, что вчера вы съели кусок клубничного пирога, а потом вам стало плохо. Неужели вы думаете, что я приехала бы в такой дождь лишь для того, чтобы составить вам компанию? – Виктория раздвинула занавески.

На дороге появилась лохматая лошадь, тащившая тяжело груженную телегу. Виктория раздвинула занавески на еще одном окне и увидела, как телега, громыхая, въехала во двор. Выглянувшее из-за вершин деревьев солнце осветило возницу в широкополой шляпе. В городе был базарный день. Кто-то привез уголь, который Виктория заказала на прошлой неделе. Из конюшни вышел Натаниел, чтобы помочь мистеру Шелби разгрузить телегу, и Виктория отвернулась от окна.

– Завтра я снова приду, – сказала она, укутывая одеялом йоги сэра Генри. – Я могу или опять накормить вас бульоном, или, если вы решите, что чувствуете себя достаточно хорошо, мы сыграем в карты. Но если вы желаете поговорить с лордом Чедвиком, вам придется приехать в большой дом.

Старик заворчал, и Виктория поцеловала его в щеку. Закрыв за собой дверь спальни, Виктория прошла на кухню. Эсма, с закатанными до локтей рукавами, склонилась над стиральной доской. Виктория сняла с плиты кофейник.

– Я хочу перевезти сэра Генри в большой дом, поближе ко мне, Эсма. – Она налила кофе в чашку.

– Он не будет вам обузой, мэм. – Эсма бросила в ведро с водой одну из рубашек сэра Генри.

Виктория снова поставила кофейник на слабый огонь. Услышав во дворе смех, Виктория подошла к окну.