— Ваше величество, я человек небогатый, четвёртый сын в семье. Ваш батюшка при сокращении флота повелел, чтобы капитаны, кои хотят остаться на службе, вновь покупали бы себе патенты. Мне негде было взять денег, так как полученную за битву при Телламине награду пришлось мне потратить на приданое моей младшей сестре. Я нанялся на торговый корабль шкипером, но по дороге в Акебар корабль сей потрёпан был штормом сверх возможности восстановления, мы едва дошли до порта. Хозяин корабля его продал на слом, и я оказался на берегу, где и познакомился с каваллиером… кхм… извините… комесом Агуиры, который назначил меня на свой новый корабль капитаном.

— Каваллиер Содер командует у меня кораблём «Прекрасная Лони». Это самый новый из кораблей кумпанства и самый быстрый.

Император доброжелательно кивнул и снова потерял интерес к людям Доранта, переключившись на гальвийцев. Гильдмайстер понял, что настал его черёд, и подтолкнул их поближе к середине зала:

— Ваше императорское величество, разрешите мне рекомендовать вам представителей Всеобщей торговой компании и короля Гальвии Эктоберга Третьего, приплывших на четырёх прекраснейших и мощных боевых кораблях специально для того, чтобы оказать вашему величеству всяческое содействие в восстановлении справедливости и обретении принадлежащей вашему величеству законной короны Империи. Граб элс Штесшенжей, — самый расфуфыренный из гальвийцев учтиво поклонился, — визенграб элс Зейсшенсен, — ещё один учтивый поклон, — стаунлафер элс Жерресшерзер. — Последний из представленных гальвийцев был одет почти по-человечески, без многочисленных бантиков, торчащих изо всех швов.

Дорант мысленно перевёл: граб — комес, визенграб — между комесом и обычным дворянином, стаунлафер — просто дворянин. «Элс» значило всего-навсего «из» и говорило о принадлежности дворян к семье, происходящей из конкретного владения, или же о правах данного дворянина на конкретное владение: у гальвийцев с этим было не меньше путаницы, чем у имперского благородного сословия.

Имена представителей Всеобщей торговой кумпании комес Агуиры даже не попытался запомнить, поскольку были они явно южногальвийские, а там язык, и так непростой, осложнялся множеством шипящих, заимствованных у завоёванных когда-то ульшиатов, чью знать гальвийцы после завоевания приравняли к своей. Южная Гальвия была самой богатой частью страны, производила оружие и высококачественные ткани, строила многочисленные корабли, беспощадно истребляя когда-то сплошные дубовые леса, и умела эти корабли использовать. Оттого её знать была близка к трону, ибо короли Гальвии ценили богатство едва ли не больше, чем благородство.

Может быть, они были правы.

Граб элс Штес… в общем, какая разница? — вышел вперед, расшаркался правой ногой так, будто хотел нарисовать носком сапога карту Гальвии, и зашипел что-то длинное на южногальвийском диалекте. Дорант, которого учили в юности языку врага, успел его хорошо забыть — но и без этого понимал бы с третьего слова на пятое, потому что учили его классическому среднегальвийскому, а эти, с кашей во рту, говорили вовсе не так, как ему было знакомо. Но на сей случай был гильдмайстер Ронде, который привёл это змеиное кубло:

— Ваше императорское величество, граб элс Штесшенжей свидетельствует вам своё величайшее почтение и нижайше просит от лица Всеобщей торговой кумпании и лично его величества короля Эктоберга принять скромную помощь в составе четырех сорокапушечных кораблей с экипажами и полутора тысяч воинов, как знак поддержки законных интересов законного Императора и стремления к взаимовыгодному взаимодействию.

Вот ведь как умеют завернуть! На самом деле, говоря простыми словами, юноше, имеющему даже здесь, в Заморской Марке, чисто символическую поддержку нескольких не самых важных городов, предлагали корабли и войско — явно имея в виду, что за них придётся рассчитываться, причём не разовым платежом, а долгосрочными уступками…

Император благосклонно кивнул, встретился взглядом с Дорантом, потом с гильдмайстером, кивнул ещё раз и произнёс:

— Доблестный граб элс Штесшенжей! Мы благодарим Всеобщую торговую кумпанию, его величество короля Эктоберга и лично вас за любезное предложение помощи в восстановлении наших законных прав. Вопрос сей, однако, требует серьёзного обсуждения, для коего я вас и ваших людей приглашаю присоединиться ко мне и моим министрам, как только это станет удобно, по окончании сего приёма. Соблаговолите присутствовать здесь до его окончания и дождаться соответствующего приглашения.

Дальше последовали ещё представления, но местная торговая элита Императора не заинтересовала вовсе. Он был вежлив, доброжелателен, но явно скучал.

4

Когда утомительный приём, наконец, закончился, Император (которому по-прежнему больно было наступать на правую ногу), опершись на плечо неизбежного Нери, тяжело поднялся и, прихрамывая, перешёл в отдельный кабинет, отведённый ему заранее гостеприимным наместником.

Туда, не ожидая приглашения, проследовали за ним Дорант, гильдмайстер Ронде, наместник Гасетт и каваллиер Горжи. Последних деликатно выдворили, отправив по каким-то надуманным, но весьма правдоподобным и срочным поручениям. Дорант в очередной раз поразился тому, сколько всего умеет юный Император.

Наконец, в кабинет завели гальвийцев. По этикету в помещении сидел только Его Величество, что Дорант счёл очень мудрым, ибо в ногах правды нет, и отстоявшие уже несколько часов на приёме гальвийцы устали и должны быть более покладистыми. Сам он тоже не был свеж, но ему-то переговоры не надо было вести. Он незаметно облокотился о дубовую консоль[35] и приготовился внимать.

Внимать оказалось особо нечему. Основные условия, которые интересовали гальвийцев (и от которых, как они ясно дали понять, зависела их поддержка нового Императора) были уже от гильдмайстера известны: прямой доступ к товарам Заморской Марки (на что Император, сделав недовольную мину, как бы со скрипом согласился), возможность для гальвийцев участвовать в колонизации Заморской Марки (что было мягко отвергнуто под предлогом необходимости сначала взять власть в этой самой Марке). Взамен второго пункта Император предложил включать корабли гальвийцев в свои конвои, что вызвало бурный обмен выразительными взглядами между членами гальвийской делегации и было в конце концов благожелательно принято.

Сюрпризом оказалось требование доступа к железным рудникам Империи, «буде Император достигнет удовлетворения своих законных требований и прострёт руку свою над той частию Империи, коя в Старом Свете размещается». Гальвийцы, впрочем, ничего особо наглого не просили: их интересовали неограниченные закупки железной руды без заградительных пошлин, и только. Дорант аж проснулся, потому что вообще ничего не понял. Это требование, на котором гальвийцы настаивали чуть ли не с ножом у горла, было ему в принципе непонятно: Гальвия свободно покупала у Империи сталь и стальные изделия (ну да, в том числе в ходе каждой очередной войны), зачем им сырая руда, которая, в пересчёте на изделия, получалась для них дороже?