Император же явно понимал, в чём тут дело, и полез в дебри, которые Доранта оставили вовсе в недоумении. Когда он с сожалением понял, что окончательно потерял нить, переговоры вдруг завершились ко всеобщему удовольствию, судя по сияющим рожам гальвийцев и скупой вежливой улыбке Императора.

Когда чужаки ушли, Дорант не преминул крайне учтиво и формально поинтересоваться у Императора результатами переговоров, под предлогом того, что ему надо знать: рассчитывать на корабли и десант гальвийцев или нет?

Император повелел всем, кроме Доранта, покинуть помещение. Гильдмайстер прожёг в комесе Агуиры огромную дыру взглядом, но вышел вместе со всеми.

— Дорант, ты не представляешь себе, чего мы добились! — Заявил Его Величество, возбуждённый едва ли до неприличности. — Они уступили по вопросу доступа к колонизации Марки, когда я согласился на закупки железной руды!

— Йорре, — с трудом выговорил Дорант, которого до сих пор раздражали претензии Императора на неформальные отношения, — объясните мне, пожалуйста, для каких подземных червей нужна им наша руда?

— Дорант, ты просто не учился у Сетруоса. Он очень подробно рассказывал мне, чем живёт Империя. Наша железная руда, которую копают в Илконских горах на севере, содержит примеси, дающие ей уникальные, поразительные свойства. Ты знаешь, например, что только из нашей руды можно делать пружины для замков пиштолей? Сталь из другой руды ломается, когда пружину закручивают десяток раз. А из нашей — остаётся целой, сколько её ни крути. И клинки из нашей руды получаются упругими и прочными, они перерубают мягкое железо, которое получают из своей руды гальвийцы.

— Так что же, мы будем отдавать им нашу руду, чтобы они делали оружие не хуже нашего? — Возмутился Дорант.

— А пусть себе покупают. Они не знают, что не вся имперская руда имеет одинаковые свойства. Мы будем гнать в Гальвию руду из южных болот, она там содержит больше железа, чем горная с севера, но не имеет нужных примесей. Пока гальвийцы сообразят, что к чему, они уже успеют нам помочь кораблями и людьми. Главное — кораблями! Вот ты знаешь, Дорант, сколько всего кораблей может выставить Заморская Марка?

Дорант обескураженно промолчал. Он никогда не думал о Заморской Марке в целом. Его интересовали свои собственные дела — а Император, при своём малолетстве, имел достаточно образования, чтобы рассуждать о делах Империи и отдельных её частей.

«Государственный ум, — подумал Дорант, — из него может действительно выйти хороший Император».

И тут Его Величество Доранта разочаровал:

— Не больше, чем три десятка! — Заявил он безапелляционно.

Дорант же точно знал, что только у тех людей, с которыми он был знаком лично, кораблей намного больше.

— Да простит меня его величество, — Император сморщился, будто разжевал кислейший зелёный плод лиммы, — но на самом деле Марка располагает куда более многочисленным флотом, чем вы обозначили. Только тех кораблей, кои находятся в её портах одномоментно — более пяти десятков, а если дождаться прибытия кораблей, принадлежащих здешним судовладельцам, плывущих сейчас в океане или же находящихся в Империи — то будет их около сотни.

— Как такое может быть, комес? — Спросил Император, судя по титулованию Доранта, им недовольный. — Мне даже не Сетруос это рассказывал — Светлейший дука Санъер отцу моему докладывал об этом.

— Да простит меня ещё раз его величество, — снова вызвал Дорант гримасу у Йорре, — но люди, зарабатывающие на перевозке грузов из Марки в Империю и из Империи в Марку, не все свои корабли регистрируют в портовых книгах как коммерческие корабли Марки. Из тех, что зарегистрированы в Империи — многие на самом деле имеют хозяевами здешних жителей, причём в основном из высшей знати. И особенно из высшей знати Заморской Марки. Здесь, в Марке, слишком высокие налоги на судовладельцев.

— Так и ты тоже их не платишь?

— Я как раз плачу. Плачу и плАчу. Но мне и моим кумпанионам нельзя подставляться, мы люди мелкие. Это вот родня вице-короля, как покойный дука Таресс, другие вельможи со связями в имперской столице могут, их никто не тронет, если что. А нас — сметут, дай только повод. И мы платим почти вдвое против того, что платят люди дома Аттоу или дружки вице-короля. У его зятя шесть кораблей ходят сюда три раза в год, и все занесены в книги имперского флота в Марриде. А ещё многие под аллирийским флагом ходят, аллирийцы за небольшие деньги кого угодно в свои книги внесут, лишь бы капитан был из тамошних, или шкипер. Один раз заплатил — и больше ни о чём не думай, хоть это и не разрешено по закону. И никого это не волнует, ни здесь, ни в Империи.

— Что же твоя «Прекрасная Саррия» не под аллирийским флагом, у тебя же капитан аллириец?

— Не хочу я втёмную дела вести, случись что — за меня вступиться некому, род мой в Империи давно уж не близко к трону стоит.

— Так бывший комес Агуиры родня тебе — ведь он был близок к трону?

— Да мы не близки к нему. Его прабабка была сестрой нашей прабабки. Он про родство и не вспомнит, ежели что.

У Доранта из высшей знати в роду был только покойный архипастырь Уорский. Ближе сержанта компаниды личной охраны Её величества, дядюшки Доранта со стороны матери, к трону и не подходил никто. Во дворце бывали, и покойному Императору лично службы разные оказывали, но крепких связей на самом верху не было у дома из Регны после смерти деда Доранта, и к вельможам ближние родственники его не относились.

— Ну тогда скажи мне, сколько все-таки кораблей может выставить Марка?

Дорант задумался.

— Полагаю, Йорре, что если прямо сейчас, из тех, которые в портах Акебара и ближайших к нему, — не меньше полусотни кораблей от восьмипушечного и выше. Только собирать их придётся с месяц. И начать с того, чтобы запретить выход из портов. А то половина разбежится, владельцам для боя корабли отдавать невыгодно.

— Так нам не нужны гальвийские корабли?

— Отчего же? Как раз нужны, причем именно сейчас. Потом свои подоспеют, а пока, — тут Дорант замялся.

— Говори, я вижу, что у тебя на языке что-то неприятное.

— Ваше Величество пока ещё не показало, что обладает силой, достаточной для того, чтобы вернуть себе законную корону. Победа при Сайтелере — это мелочь, проба сил на слабом противнике. Поэтому владельцы кораблей будут тянуть сколько смогут, под любыми предлогами. А на любом корабле можно много найти причин, чтобы нельзя было выйти в море. Или, по крайней мере, чтобы нельзя было выйти в море быстро.

— И что нам с ними делать?

— А что с ними можно сделать? Способов три всего: либо купить, либо принудить, либо убедить.

Йорре помолчал. Доранту можно было не продолжать: Император знал и состояние казны, и состояние войска: они исключали первые два способа.

Третий… Примером третьего был как раз Дорант.

— Ну что ж… Пока у нас под рукой только гальвийцы да твои корабли. Скажи, нам хватит этого, чтобы взять Акебар?