Аякс Теламоний возмечтал об отправке за помощью к Ахиллу, подробно говорится об обстреле — летят стрелы, летят копья (XVII, 376-377, 628-648).

Стрелы троянские, кто б ни послал их, и слабый и сильный,

Все поражают: Кронид без различия все направляет...

(XVII, 631-632)

Но поскольку всей суеты поисков Антилоха и передачи ему поручения (ХУП, 634-643,652-716) первоначально в тексте XVII песни не было, сцена спасения тела Патрокла следовала сразу за сценой обстрела. Только при этом условии нить рассказа не утеряна.

Патроклово тело, уложенное на носилки и сопровождаемое плачущим Ахиллом, перенесено в ахейский стан. За этим следует ночное оплакивание тела. Здесь же Ахилл произносит свою клятву добыть доспехи Гектора и обезглавить его — так же, как еще 12 троянцев. Это, конечно, предполагает нацеленность на похороны Патрокла с их жертвоприношением 12 троянцев и терзанием тела Гектора. Пока же мирмидоны омыли тело Патрокла, умастили, предприняли действия, близкие к бальзамированию, и положили на одр.

Любопытная деталь: эпизод оплакивания начинается сообщением, что «*ахейцы всю ночь, причитая и рыдая, оплакивали Патрокла» (XVIII, 314—315). Но дальше идет описание того, что по смыслу должно предшествовать этому (описывается омовение, одевание тела и т. п.). А завершается сцена опять словами: «*Всю ночь потом вокруг быстроногого Ахилла мирмидоны, причитая и рыдая, оплакивали Патрокла» (ХАЛЛ, 354—355).

По смыслу в конце отрезка эти строки уместны, а в начале — нет. Все это склоняет к мысли, что отрезок вставили в нынешний текст из другого текста.

Называя доспехи Гектора (XVIII, 335), Ахилл в своем плаче ни словом не вспоминает, что это доспехи, снятые тем с Патрокла, т. е. принадлежавшие раньше ему самому, Ахиллу. Между тем, по нынешней фабуле, Фетида уже рассказала ему (XVIII, 130-132), что в его доспехе величается Гектор. Этот факт говорит о том, что обе сюжетные линии — судьбы тела Патрокла и забот Фетиды об Ахилле и его новых доспехах (то есть блок Патрокла и блок Фетиды) — первоначально были независимы одна от другой, что они разного происхождения. Если их разделить, изолировать друг от друга, то в линии с Ахиллом и телом Патрокла (т. е. в первом блоке) представление о доспехах Патрокла как чужих, заимствованных у Ахилла, не держится.

Будь события реальными, Ахилл бы не мог знать в этом блоке, что Гектор надел снятые с Патрокла доспехи Ахилла: ведь Ахилл далек от места сражения. Но события происходят не в реальном мире, а в эпическом, а там обычно предполагается, что герои осведомлены обо всем, что перед тем сложил певец и узнал слушатель (так называемая мотивация от аудитории, метакеноз). Так что неосведомленность Ахилла приходится объяснять иначе: в сюжетной линии, представленной этими отрезками (блок судьбы тела Патрокла), подмены доспехов не было.

Этому выводу как будто противоречит конец пятого отрезка — две строки о том, что Ахилл посылал Патрокла в бой «с колесницей своей и с конями» (XVIII, 237-238), поскольку передача другу колесницы и коней, очевидно, сопровождала передачу доспехов. Но эти две строки совершенно отделены от предшествующих и составляют самостоятельную фразу, хотя и неполную. Видимо, это вставка, введенная вместе со следующим блоком — сценами, в которых участвует Фетида.

Таким образом, для XVIII песни было использовано завершение некой ранней версии «Патроклии»: Патрокл там погибал в своих собственных доспехах, великий Аякс с Менелаем и Мерионом вызволяли его тело из кутерьмы схватки и уносили в стан, а извещенный Антилохом о беде Ахилл безутешно горевал, встречая тело. Затем мирми-доны приводили тело в должный вид и во главе с Ахиллом оплакивали. Плача, Ахилл клялся отомстить Гектору и принести в жертву покойному голову Гектора и еще 12 троянцев — обезглавить их на похоронах. Эго простое, незамысловатое завершение «Патроклии» было использовано для текста XVIII песни и затем разбито на несколько фрагментов. А между фрагментами вклинились тексты иного происхождения.

4. Дополнительная деталь: мирмидоны и троянцы. Один из них, восьмой (о троянском собрании), однако, надо включить в ту же сюжетную линию, в тот же блок, что и рассмотренные три отрезка с образом и телом Патрокла, хоть в нем речи о Патрокле нет. В нем описывается вечернее совещание троянцев, явно параллельное ночному сборищу мирмидонов над трупом Патрокла в девятом отрезке. Параллельность подчеркнута противопоставлением: в то время как троянцы в поле вечеряли, а потом бодрствовали настороже (XVIII, 299, 315), ахейцы провели целую ночь, рыдая над Патрок-лом, — т. е. им-то было не до вечери и даже не до осторожности.

Критики давно уже отметили, что этот отрезок смотрится как неожиданный после предшествующих. Странно, как троянцы сразу, вдруг, пришли в себя после панического ужаса, который нагнал на них крик Ахилла, после смятения, давки, гибели каких-то троянцев в суматохе. А тут троянцы спокойно распрягают коней и устраивают перед ужином совещание {Düntzer 1872: 96; Niese 1882: 115 и др.).

Поскольку для противопоставления отрезок девятый был искусственно ограничен спереди повторением последней фразы о мирмидонах, видимо, оба отрезка были сведены воедино уже потом. Однако в поэме оба — еще до введения отрезков с Фетидой. Это явствует из того, что в речах Полидаманта и Гектора Ахилл представлен как готовый к отмщению. «Ныне от битв удержала Пелеева бурного сына ночь», — говорит Полидамант, — а завтра он придет штурмовать город, «нагрянув с оружием» (XVIII, 267-269). По контексту же XVIII песни Ахилл еще безоружен, доспехи он получит лишь от Фетиды.

Некоторое подтверждение этой последовательности можно увидеть в том, что троянцы уже знают не только о появлении Ахилла («вновь показался» — XVIII, 248), но даже о его решении возвратиться к боям («к брани восстал Ахиллес быстроногий» — XVIII, 305). То есть отрезок девятый с клятвой Ахилла уже существовал к моменту создания отрезка восьмого — с совещанием троянцев. Более того, очень возможно даже, что отрезок восьмой (вечернее совещание троянцев) и стоял первоначально после девятого. А имитация заключительного стиха в начале девятого отрезка (об оплакивании Патрокла перед его омыванием и проч.), возможно, и связана с таким переносом восьмого — с места после девятого отрезка на место перед ним.

В «Илиаде» в целом анализируемый отрезок относится не к самому последнему пласту. Полидамант в нем представлен слушателю очень подробно — с именем, отчеством, сведениями о рождении и характеристикой (XVIII, 249-253), тогда как в песнях, стоящих ближе к началу поэмы (XII и XIII), он действует без представления. Они явно позже этого блока XVIII книги {Kammer 1889: 287-288).

5. Новые доспехи Ахилла. Перейдем к анализу второго блока — с Фетидой. Для меня этот образ связан с личными воспоминаниями. В 1962 году в Новочеркасске я раскапывал курган, в котором оказалось разграбленное погребение сарматского царя I века н. э., но вне могилы были припрятаны сокровища, не замеченные грабителями, — золотые украшения сбруи царского коня и т. п. В числе драгоценностей был набор из восьми серебряных гравированных чаш с накладными медальонами — импорт из римских владений. На медальонах большей частью была изображена Фетида, восседающая на гиппокампе (морском коне) и везущая по волнам оружие Ахиллу. Это был очень популярный сюжет изобразительного искусства в античное время. Но вернемся к источнику этого мотива — к «Гоплопее».