Жаль, что Сюзанна не упала с лестницы вместо Питера. Это облегчило бы ее задачу. Но ничего не поделаешь.

И если невинностью Дженни надо пожертвовать, пусть будет так. Уолтеру придется примириться с ее решением.

Вскоре Летиция вернулась в кровать. Совы умолкли. Но она все еще не могла спать.

Ратлидж ехал в Ланкашир, останавливаясь только для заправки.

Туман и дождь составляли ему компанию; «дворники» работали ритмично, на мгновение проясняя ландшафт.

«В чем правда смерти Питера Теллера?» — испрашивал он себя, выезжая из Сент-Олбенса.

Несчастный случай? Самоубийство? Убийство?

Несмотря на гневные заявления Сюзанны Теллер, Ратлидж не видел убедительного мотива для убийства. Уберечь семейное имя от полоскания в суде, которое взбудоражило бы весь Лондон? Слабая причина для того, чтобы убивать собственную плоть и кровь.

Тогда — самоубийство, чтобы избавить семью от кончины на виселице?

Или просто ужасный, невероятный несчастный случай, потому что у Питера была слабая нога, а его трость лежала в багажнике машины Ратлиджа?

«Почему же он не купил другую?» — спросил Хэмиш.

— Это привлекло бы внимание к исчезновению первой, — ответил Ратлидж. — Если у нее был особый набалдашник, его пришлось бы заказывать. Время было не на его стороне.

Немедленного решения проблемы смерти капитана Теллера не существует, решил он наконец. Это может подождать его возвращения из Хобсона.

Ратлидж догадывался, почему Саттертуэйт так срочно вызвал его. Очевидно, в саду нашелся набалдашник трости. Возможно, Кобб наткнулся на него.

Несмотря на позднее время, Саттертуэйт ожидал Ратлиджа в участке. Через окно был виден свет лампы. Ратлидж вошел, стягивая шоферские перчатки. Единственная лампа на столе констебля указывала ему путь через прихожую и темный коридор.

Перед Саттертуэйтом стоял термос с чаем. При неярком свете лампы констебль выглядел смертельно усталым, как будто не спал всю ночь. Его лицо избороздили глубокие морщины.

— Простите, сэр, за внезапный вызов, — начал Саттертуэйт. — Но я не знал, что еще делать, учитывая обстоятельства.

— Какие обстоятельства?

— Я подумал, что вам лучше не арестовывать Питера Теллера завтра. Но я не был готов поведать всему миру о том, что вы, по-моему, должны услышать первым. — Он указал на термос. — Чистая чашка за вашей спиной на полке. Ночь, вероятно, будет долгой.

Ратлидж нашел чашку и наполнил ее горячей жидкостью. Он выпил половину, чтобы прочистить мозги, и отставил чашку в сторону:

— Ладно. Где набалдашник трости?

Саттертуэйт улыбнулся:

— Вы опережаете меня на сто шагов. — Он полез в ящик стола, достал круглый предмет, завернутый в чистый носовой платок, и с отвращением передал его Ратлиджу.

Ратлидж развернул платок и увидел золотой набалдашник, тускло поблескивающий в его руке.

Это был набалдашник, отломанный от трости из ротанга.

Неудивительно, что Уолтер Теллер солгал Ратлиджу, что набалдашник был из слоновой кости.

В золотой набалдашник была вмонтирована вроде бы пуговица или табличка. Черная грязь заслоняла часть рисунка, но Ратлидж сразу же понял, что это.

Он посмотрел на Саттертуэйта:

— Полковой жетон капитана Питера Теллера. Вероятно, подарок отца или жены. Мы можем найти изготовителя — о таком дорогом заказе должна сохраниться запись. — Набалдашник снова блеснул, когда Ратлидж повернул его. — И на краю эмали пятнышко крови.

— Да, — кивнул Саттертуэйт. — Мне не понравился его вид. Это было вам нужно, и я не сомневался, что оно появится.

Ратлидж отложил набалдашник в сторону и допил чай.

— Я должен был вернуться в Лондон. Возникла новая проблема. Сегодня утром Питер Теллер упал с лестницы в доме его брата и умер на месте. Теперь мы никогда не узнаем, почему он поехал на север и почему убил ее.

— Несчастный случай или самоубийство? — спросил Саттертуэйт, внимательно наблюдая за Ратлиджем.

— Трудно сказать.

— Ну, в таком случае вы должны услышать, откуда взялась эта трость.

Ратлидж осознал, что, занятый проблемами вины и смерти Питера Теллера, он воспринял эту последнюю улику без должного энтузиазма.

Хорошая полицейская работа со стороны Саттертуэйта. Ведь вскоре состоится дознание по поводу смерти Флоренс Теллер, и ее убийца должен быть назван. Она это заслужила.

Ратлидж заставил себя вернуться к настоящему.

— Хорошо проделано. — Он накрыл набалдашник платком и спрятал в карман.

Саттертуэйт завинтил термос крышкой и отодвинул его.

— Прежде всего, сообщу вам маленькие новости. Не думаю, что вы были здесь, когда это произошло.

— Ладно.

— Лоренс Кобб ушел от своей жены Бетси и временно занял вашу старую комнату в доме миссис Грили.

— Да, я встретил его идущим в город, когда уезжал. Я пытался убедить его передумать — попытаться спасти брак. Не думаю, чтобы Флоренс Теллер понравилось быть источником разрыва. Хотя при виде Бетси Кобб я мог бы догадаться о грядущей битве. Она выглядит такой же властной, как ее мать.

— Судя по отзывам, она еще хуже. Но Лоренс Кобб хорошо бы поступил, если бы послушал вас.

Ратлидж видел, что беседа приобретает неожиданное направление.

— Что произошло?

— Бетси Кобб пришла повидать меня сегодня рано утром. По ее словам, она не могла заснуть после ссоры в пятницу, поэтому начала выносить вещи мужа, складывая их в коридоре, — инструменты, одежду, часы — все, что он не успел захватить, уходя. Утром на рассвете она даже пошла в сарай, где он работал, и выбросила содержимое ящика с инструментами в деревянную клеть, так как сундук якобы принадлежал ее отцу.

Теперь Ратлидж знал, куда идет дело. Он ждал, когда Саттертуэйт возобновит свой рассказ.

— Короче говоря, когда Бетси сортировала вещи, дабы убедиться, что муж не забрал ничего принадлежавшего ей, она передвинула пару рабочих перчаток, и этот набалдашник упал на пол сарая. Сначала Бетси не поняла, что это. Потом догадалась, что это золото и что Лоренс прятал его. Чтобы причинить ему неприятности, она принесла набалдашник мне. Судя по ее лицу, она все еще была в ярости.

— И что вы сделали?

— Сказал ей, что разберусь. А когда она ушла на ферму, я отправился к миссис Грили, разбудил Лоренса Кобба и рассказал ему о происшедшем. Он клялся, что ничего не знает о набалдашнике, но я видел по его глазам, что ему кое-что известно. Я велел ему одеться и пройти со мной в участок. Он начал спорить, но я не стал его слушать.