– Сволочь.

– Это ладно, это работа, за это Лыпареву плюс. Но кажется мне, что дальше – большой минус.

Предчувствие не обмануло. Вернувшийся к разговору Первухин сообщил, что Лежнев помещен в камеру, в которой обитали заключенные, преданные анафеме воровским сообществом. Иначе говоря, прокаженные, которым нечего терять и которых тюремное начальство могло использовать для давления на непокорных арестантов.

– И давно он там?

– Да нет, час-два, не больше. Я у корпусного узнавал, тихо там.

– Валера, делай, что хочешь, но вытащи Лежнева оттуда! Чем скорей, тем лучше!

– Хорошо. А дальше куда?

– В одиночку запри.

– Это у Бугримова надо спрашивать, а его сейчас нет…

– Под мою ответственность, Валера, под мою ответственность. Если кто упираться будет, мне пусть звонит, сюда, в больницу. Я буду на телефоне… Андрей отключил трубку, передал ее Вике. – Плохо дело. Твой муж в пресс-хате.

– Где?! Кто его туда посадил? Лыпарев?!

– Он.

– Теперь ты понял, на кого он работает?

– Может, и работает… В изолятор надо ехать. Прямо сейчас…

– Ты же сказал, на телефоне здесь будешь.

– Это я так, на всякий случай, чтобы Лыпарев меня не ждал… Бежать мне отсюда надо. Снова бежать… Думаю, что в этот раз обратно не примут…

– Не надо бежать, я сама, – покачала головой Вика. – У меня есть люди, которые мне могут помочь.

– Какие люди?

– У Максима своя служба безопасности.

– Сколько там людей, раз-два и обчелся?

– Раз-два и я в придачу…

– Твою придачу в изолятор не пустят. А мою – да… Поможешь мне.

– Ну, если ты настаиваешь…

Вика не стала выкрадывать его, она просто сходила к лечащему врачу, за взятку договорилась с ним, даже взяла у него лекарства, чтобы делать Андрею уколы. Безответственный поступок, но так было нужно.

* * *

– Эй, братишка, подниматься пора…

Максим с трудом раскрыл глаза, сквозь сонную пелену посмотрел на сокамерника, склонившегося над ним. Спать хотелось невыносимо.

– Я еще немного посплю, – зарываясь головой в подушку, прохрипел он.

– Не надо немного. Надо много, – увещевательно сказал арестант. – Но не сейчас. Вечер еще не наступил. Ночью что делать будешь?

– Спать… И ночью, и завтра весь день…

– А сортир за тебя кто убирать будет?

Гадкое слово будто серпом полоснуло по нервам.

– Сортир?! – вскакивая с кровати, спросил Максим.

– А ты как думал! – зловеще усмехнулся уголовник.

Не было больше радушных улыбок, выветрилось понимание из глаз обитателей камеры.

– Что, моя очередь?

– Ну, может, и очередь… Давай, начинай. Сначала сортир, затем камеру выдраишь…

– Ладно.

Максим уже смирился с той участью, которую ему навязали. Лучше сортиры чистить, чем кукарекать перед тем, как попасть на нож к убийце…

Возле унитаза стояло ведро, сухая пыльная тряпка из плотной мешковины лежала у двери.

– И чтобы начисто вымыл, – сказал Егор-Третий. – А то мы злиться будем…

Но злиться сокамерники начали еще раньше, до того, как Максим должен был закончить уборку. Он склонился над унитазом, пытаясь отмыть изнутри фаянсовую чашу. Он не был увлечен своим делом, но все же не заметил, как сзади к нему кто-то подошел. Сильный удар по затылку поставил его на колени. Кто-то из арестантов обхватил его голову руками, второй оторвал ноги от пола.

Максим пытался сопротивляться, но это ему не помогло избежать беды. Голова его оказалась в чаше унитаза, но это было еще только начало…

* * *

Первухин изумленно смотрел на своего начальника.

– Андрей Павлович, ты же говорил, что на телефоне будешь!

– А ты что, звонил мне?

– Нет… Лыпарев сказал, что все будет сделано.

– И где сейчас Лежнев?

– Не знаю, Лыпарев не говорил. Он сказал, что сам все сделает…

Лыпарева Сизов нашел в кабинете, где он с важным видом изучал дела вновь прибывших арестантов.

– Андрей! Ты снова здесь? – изобразил радость капитан. – Снова сбежал?

– Нет, умирать отправили, – совершенно серьезно сказал Сизов.

– Как умирать?! – вытаращился на него Лыпарев.

– Просто… Если ты не знаешь, покушение на меня было. Киллера мы отвадили, – Андрей кивнул на стоявшую позади него Вику. – Но он шприц оставил. Надо было выбросить его, а я иголки случайно коснулся. А там яд… Немного мне жить осталось, совсем немного. Перед смертью решил простить всех. В том числе и Лежнева… Где он сейчас?

– Я его в триста сороковую отправил.

– Там же лохмачи, Саша.

– Уже нет. Раньше были, сейчас нет. Я распорядился всех разогнать…

– Я просил Первухина перевести его в одиночку.

– Переведем. Сегодня, после восемнадцати. Я уже позаботился…

– Пошли! – с трудом сдерживая ярость, потребовал Андрей.

– Куда?

– В триста сороковую!

– Да не волнуйся ты, все нормально будет!.. Ты лучше глянь, что я раздобыл! Чистосердечное признание…

Лыпарев осекся, глянув на Вику. Немного подумал, соображая, как вести себя дальше в ее присутствии, злорадно улыбнулся.

– Вы, Виктория Михайловна, должны понимать, что это наша работа. Лично против вас я ничего не имею против…

– Хватит болтать! – отрезал Сизов. – Пошли в триста сороковую!

Лыпарев глянул на часы.

– Да сейчас… Погоди, сейчас на счет одиночной камеры распоряжусь, чтобы его сразу туда отправили… Сейчас, сейчас…

Андрей всерьез подозревал своего зама в сговоре с мистификатором Вячеславом, но не ожидал от него такой наглости. Лыпарев стремительно вышел из кабинета и как бы невзначай закрыл за собой дверь. Щелкнул язычок замка, но не было бы в том ничего страшного, если бы «англичанина» не заклинило. Тщетно Андрей пытался справиться с замком.

– Он что, ждал нас? – спросила Вика. – Готовился?

– Возможно все, – кивнул Сизов.

Он имел представление, с каким размахом работает фирма Вячеслава, поэтому ничему не удивлялся.

– Время тянет, – раздраженно сказала Вика.

– Похоже на то. Как бы не опоздать…

Лыпарев отсутствовал почти четверть часа, еще минут двадцать он бегал за монтировкой, чтобы отжать сломавшийся замок.