Но радость от окончанья налёта продолжалась недолго. Едва стих грохочущий бой, на парня опять навалилась усталость и боль. Яков с трудом повернулся и увидел молодого сержанта. Он был из тех пехотинцев, что пришли на позицию в конце рукопашной атаки фашистов.

Красноармеец сидел слева от казённика третьей зенитки и выглядел слегка ошарашенным. Видно, не ожидал от себя столь активного роста. От подносчика боеприпасов, прямо в наводчики.

Отметив, что сам легко ранен в левую руку, Яков позвал сержанта к себе и назначил его заместителем всей батареи. Не внимая отказам, опешившего МВДешника, лейтенант в двух словах рассказал ему всё, что узнал о позиции, когда прибыл сюда.

После чего, послал проследить за перевязкой солдат и наведением порядка вокруг. Собрав все последние силы в кулак, командир потащился в расположение прожектористов.

Опять связался со штабом и сообщил дежурившему там офицеру о завершившемся бое, о четырёх повреждённых и двух сбитых фашистских машинах. Кроме того, он доложил о потери ещё одной трети от всех пушкарей.

Не возражая ни единого слова, зенитчик прослушал заклинанья о том, что нужно держаться на вверенном ему рубеже. Ничего не спросив, он, молча, бросил тяжёлую трубку.

— «А что тут ещё говорить?» — размышлял он устало: — «Сил на то, чтобы просить подкрепление, у меня больше нет. Как обстоят дела на нашей позиции, в штабе давно уже знают.

Смогут прислать десяток бойцов, технику и снаряды с патронами, простоим здесь какое-то время. Нет, значит, сделаем всё, что сумеем и погибнем здесь смертью героев».

Подивившись неожиданным мыслям, парень подумал о том, что весьма изменился за последние сутки. Теперь он своим фатализмом стал во всём походить на майора Степана Сергеевича, с которым плыл из Баку в Сталинград.

Простившись с начальником прожектористов, Яков медленно выбрался из душной землянки. На лице пожилого мужчины застыла печать изумления. Ведь у него на глазах молодой лейтенант, не нюхавший пороха, в течение дня, стал ветераном, прошедшим через ужасную кровавую бойню. Теперь у него и седина на висках.

Едва двигая гудящие ноги, зенитчик вернулся к своей батарее. Он спустился в низину и увидел пару «полуторок». С ними приехал и тот старшина, что привёз его утром сюда.

На грузовиках прикатили ещё двенадцать солдат. В этот раз, прибыли люди из разных частей. Это был сводный отряд на подобье того, что собрал Степан Сергеич Дроздов по пути к речке Сухая Мечётка.

Судя по цвету петлиц и знакам-эмблемам, висевших на них, здесь оказались кавалеристы, связисты, пехота и даже моряк Черноморского флота, невесть каким образом, оказавшийся в Сталинградской степи.

К радости Якова, среди них отыскалось два пушкаря. Лейтенант объяснил двум коллегам, особенности зенитных орудий и распределил всех людей по расчётам. После чего, проследил, как старшина раздал бойцам водку с едой, съёл полный черпак варёной перловки и внезапно почувствовал, что ему очень плохо.

— «Если я куда-то не лягу, то очень скоро, просто рухну на землю». — сказал он себе. Лейтенант еле поднялся с какого-то ящика, на котором сидел и, находясь в полусне, как автомат, дошёл до землянки. Он опустился на жёсткую койку и, в тоже мгновенье, провалился во мрак.

Новый налёт начался в шесть утра, сразу после рассвета. Яков едва разлепил опухшие веки. Доковылял до своей батареи, где отдал привычный приказ: — Беглый огонь!

Что было дальше, прошло, как бы мимо него. Нет, он не стоял деревянным столбом. Лейтенант зорко следил за обстановкой, сложившейся рядом и продолжал отдавать боевые команды. Затем, он заменил убитого пулей наводчика, на третьем орудии.

Под его руководством, пушка сделала несколько выстрелов в летящих фашистов. Чуть погодя, где-то поблизости, грохнула полутонная бомба. Острый осколок, пробил прочный шлем над ухом зенитчика. Горячий обломок рассёк тонкую кожу и завяз в голове, чуть не дойдя до поверхности мозга.

Получив крепкий удар, Яков ощутил себя так, словно в правый висок вонзился острый клинок. Лейтенант тут же лишился сознания и рухнул лицом на лафет. Большой козырёк «халхинголки» врезался в прочный настил колёсной платформы.

Ремешок старой каски немедленно лопнул. Защитный убор обломил кусочек железа, застрявший в костях, слетел на пыльную землю и покатился по ней, как металлический тазик.

Из разрезанных тканей бурно хлынула кровь и залила глаза офицера. Упавшего ничком командира оттащили в сторонку. На свободное место сел новый наводчик. Орудие продолжало стрелять по проклятым фашистам.

К неподвижному лейтенанту подполз чумазый солдат с ногой, искалеченной взрывом. Увидев, что кровь продолжает идти, боец сразу понял, что начальник пока что не умер. Из сумки с красным крестом он вынул упаковку с бинтом. Зубами порвал бумагу пакета и стал перевязывать молодого зенитчика.

Замотав череп раненого, красноармеец уложил его на спину и без сил повалился на землю. Им оставалось лишь ждать, когда прекратится атака фашистов и выжившие артиллеристы, отнесут их в землянку. Хоть это и неподалеку отсюда, но там, в крайней мере, реже падают бомбы, а над головой не свистят сотни вражеских пуль.

Когда и как закончился бой, Яков точно не знал. Сознание парня иногда поднималось из тёмных пучин забытья. Оно осторожно всплывало к зыбкой туманной поверхности. За ней виднелись размытые контуры безжалостного тварного мира.

Ментальная сущность зенитчика следила за суетою солдат возле стреляющих пушек. Она отмечала яркие вспышки разрывов и самолёты со свастикой, мелькавшие в небе.

Время от времени, до лейтенанта едва доносились какие-то звуки. Они почему-то, все были удивительно дробными, как многоголосое эхо в глубоком ущелье. Затем, зыбкие картины действительности скрывались за радужной плёнкой и всё, опять исчезало.

Вдруг, его резко подняли чьи-то грубые руки. Появилась невероятная боль, Поддерживая гудящую голову парня, его куда-то несли, а потом, уложили на жёсткое неудобное ложе.

По лицу потекла тёплая прозрачная жидкость. Что-то попало в запёкшийся рот. Чтобы не захлебнуться в потоке, пришлось напрягать последние силы, и быстро глотать невкусную воду.

Наконец, контуженный Яков остался один. Вокруг была тишина, нарушаемая очень привычным гулом бомбёжки. Она отдалялась всё дальше и дальше. Наконец, лейтенанту стало очень спокойно…

— Кто здесь устроил этот бардак? — рокотал чей-то уверенный раскатистый голос: — Почему, у четырёх зенитных орудий всего двенадцать бойцов? Они что, до сих пор ещё дрыхнут? Как могли допустить, что осыпались стенки окопов? Где командир батареи?

Дверь в небольшую землянку широко распахнулась. К жёсткой лежанке с трудом подбежали два тяжело дышавших бойца. Они разглядели, что Яков пытается встать и бросились ему помогать.

Действуя весьма осторожно, солдаты подняли лейтенанта с постели. Надели на забинтованную голову