— Не понимаю. — Он был сбит с толку и я не виню его.

— Я матерюсь, Том. Постоянно, за исключением присутствия Грейс, конечно, о которой, кстати, я люблю рассказывать близким людям, потому что она самая важная часть моей жизни. И я пишу о сексе и свиданиях и считаю своего бывшего засранцем, а еще мне кажется, что ты слишком много и часто вспоминаешь свою бывшую, и это кажется странным … И что я действительно хотела бы знать, так это трахал ли ты когда-нибудь пациенток на своем стоматологическом кресле?

— В моем кресле? Нет. Кэт, ты под наркотиками?

— О, и я вру, — весело объявила я. — Не всегда, но тебе мне пришлось врать много. Как, например, про Дилана. Это вовсе не мой сосед, а тот человек, который приготовил мне ужин для нашего четвертого свидания, и еще я однажды переспала с ним. Потому что у меня случается секс и ДО пятого свидания. Но я хотела тебя влюбить в себя, и о, господи, Том, ты совсем бледный.

Понимаю, что это было жестоко, но теперь, высказав ему все, почувствовала облегчение. Я выпила оставшееся шампанское, пока Том осмысливал услышанное.

— Что-нибудь еще?

— Нет. Мне жаль, Том. Ты мне действительно нравишься, но несмотря на то, что умираю от желания увидеть тебя без одежды, я ухожу.

Я схватила сумку и прошла в коридор, забирая пальто.

Открывая дверь, услышала:

— На улице ливень. Ты можешь остаться.

Он стоял в гостиной скрестив руки на груди, выглядя лучше, чем две минуты назад.

— Я пойду, — ответила я. — Ты действительно хороший, Том. Я сожалею обо всем. Я просто последовала плохому совету.

Я вышла в дождь и пошла по улице, радостно и облегченно дыша. Еще одна колонка и все останется в прошлом. Девушка из Глазго вернется к самому началу.

С целью развеселить меня, Керри заразилась отличной идеей пообедать в парке — если вы можете назвать обедом два дохлых сэндвича с тунцом и пакет сухих кренделей на двоих. И хотя воскресенье выдалось холодным с мелким дождем, я была рада видеть ее.

— Должна признаться, ты удивила. — Керри отломила кусочек сэндвича и бросила его маленькой утке, которая терпеливо строила ей глазки. — После нашего разговора, я просто была уверена, что у тебя будет секс с Томом, но никак не ваше расставание. Ты казалась такой упертой.

— Я все правильно сделала. Смотри, тот толстый селезень просто задница. Ты видела, как он пытался своровать хлеб? ТЕБЕ УЖЕ ДОСТАТОЧНО, ГОЛОВА С КЛЮВОМ!

— И что теперь?

— Не знаю, за исключением того, что мне придется написать колонку, с названием «Я бросила Мистера Х, потому что у меня взыграла, мать ее, совесть» или что-то в этом духе. Наташе не понравится. Думаю, она ожидала более интересного заключения. Мы все ожидали…

— Ты всегда можешь написать о Дилане.

— Ха, и что сказать? Что я вдруг потеряла разум, потому что один посторонний парень был добр с моим ребенком, и даже мой кот полюбил его?

— Хайзенберг полюбил его? Вау!

— Не удивляйся, мой кот испорченный. Он бы, наверное, был в восторге и от Гитлера.

Она бросила пакет с остатками еды в ведро позади нашей скамейки.

— Но ведь он поцеловал тебя. Признался, что не может без тебя. Ты настолько не любопытна, что даже не хочешь услышать продолжение?

— Этим ты показываешь, что любопытна ты.

— Ну да. И ты должна быть тоже.

— Нет. Я наелась уже всем сказанным. И я прочитала его книгу. Она обо одном и том же: как мужчина будет добиваться женщину, если она действительно его зацепит. Нигде он не писал о том, что мужчина будет трахаться с ней, манипулировать ею, будет помогать ей завоевать другого мужчину. А потом вдруг со страстью поцелует и быстро исчезнет. Как можно так целовать и после исчезать? Такие поцелуи ведь что-то значат.

— Ты действительно влюбилась?

Я кивнула и бросила крендель тому жадному толстому селезню.

— Ну, теперь не имеет значения. Он — профессионал в этом деле. Для него все это лишь игра. По крайней мере, Том не был таким.

— И ты уверена, что с Томом не может быть продолжения?

— Он увлекается гольфом и классическими машинами, Керри. Ты думаешь, это нормальное хобби?

— Гольф? — Она передернулась. — Этим все сказано.

⁕

Постепенно день перешел в холодный вечер и мы вышли из парка, направляясь к красной машине Керри, стоящей на пустой парковке парка. В машине она включила печку, чтобы отогреться, и предложила заехать в одно кафе за кофе.

— У них какая-то муть, типа тыквенного кофе, — добавила Керри, пристегиваясь. — Сейчас сезон тыкв. И хотя это дрянь для хиппи, я все-таки хочу попробовать это, и скорей всего, возненавижу его.

Кофе ей действительно не понравился. А я взяла себе чай с молоком и нежирный тыквенный латте.

Грейс вернулась в полшестого, одетая в лохматую шляпку и такие же перчатки, с розовым личиком, как раз для поцелуев. Питер не вышел из машины, скорее всего, под впечатлением от моего недавнего сообщения.

— У примерила два платья для свадьбы, мама. Одно розовое с маленькими камешками, а другое пурпурное с большой пышной юбкой. Мне оно больше нравится. Я могу кружиться в нем.

— Покружиться в платье это очень важно, — согласилась я. — Похоже, у тебя были классные выходные?

— Я бы дала им 89 баллов. Несколько баллов потерялись, потому что Netflix не работал.

— Хорошо, убери свои вещи, а я приготовлю ужин. Что ты хочешь?

— Спагетти, как делал Дилан. Мы может сделать такие же? — Она бросила шляпку на пол, заставив при этом Хайзенберга выгнуть спину.

— В другой день, дорогая. Я не уверена, что все ингредиенты…

— Ну позвони Дилану тогда. Может, он сможет прийти и приготовить? Ты помнишь, как у него разговаривали макароны? Это было так смешно!

Мое сердце упало. Так и вижу, как награда «Мамочка года» упала на мою неразумную голову и раскрошила ее.

— Он работает, Грейс, но мы как-нибудь встретимся с ним.

Счастливая от моих объяснений, она побежала в гостиную для просмотра Netflix, оставив меня соображать обед из тонкой рыбы, чипсов и гороха. Это, конечно, не «высокая кухня», но мне все равно нужно готовить.

Только в десять тридцать я смогла присесть, перед этим приготовив одежду Грейс для школы, ее школьный обед, помыв посуду, помыв Грейс, и наконец, убедив ее идти, черт возьми, спать. Я была вымотана, но мой мозг отказывался спать. Мне нужно что-то придумать для статьи на этой неделе — что-то, что не выглядело бы, как будто я забила на «Правила».

Я могла бы придумать, что Том оказался расистом… Нет, это будет слишком непорядочно. Может, я могла бы соврать и сказать, что Том бросил меня? Быть брошенной намного заманчивее, чем быть с высокими моральными принципами, верно? Но тогда бы это означало, что книга не сработала… А что, если Том бросил меня ради своей бывшей? Этим можно было бы все объяснить. Кто я такая, чтобы вставать на пути настоящей любви?