Томас увидел, как Роланд, скользя в толпе, словно питон (нет, это несправедливо: Роланд не настолько противен), направлялся к нему. Томас огляделся, пытаясь найти благовидный предлог для отступления, но, не найдя его, понял, что должен вести себя с боссом Регины любезно, как бы ни был неприятен ему этот человек.

— Кто эта твоя подруга? — спросил Роланд, озадачив Томаса.

— Какая подруга? — Томас сделал вид, что не понимает, о чем речь.

— Женщина, с которой ты разговаривал на лестнице. Та, на которую ты пялишься.

Томас ничего не сказал.

— Симпатичная, — оценил Роланд, глядя на Линду. Она стояла к Томасу боком и, отбросив всякое притворство, посмотрела на него и улыбнулась. Как улыбаются другу. Такая улыбка ничего не означала бы в обычных обстоятельствах; сейчас она означала все.

Роланд, старый пройдоха, понимающе кивнул.

— Так-так, — загадочно протянул он.

— Мы просто вместе учились в школе, — обронил Томас. — А на днях просто случайно встретились. — Это повторяющееся «просто» выдает его, подумал он.

— Действительно, — проговорил Роланд, давая понять, что не верит ни единому слову. — Значит, вон оно что.

— Джейн здесь? — спросил Томас. Его укололи, и ему по какой-то глупой прихоти захотелось уколоть в ответ.

Хитрый Роланд улыбнулся, прищурившись.

— А Элейн? — задал еще один вопрос Томас.

— Конечно, — мягко сказал Роланд. — Кстати, где Регина?

Томас увидел жену, которая через комнату направлялась к нему, — высокая женщина на высоких каблуках.

— Она сейчас подойдет.

— Значит, Кеннеди не будет?

— Боюсь, что нет.

— Надеюсь, это не твоя недоработка.

— Как ни странно, нет. — Томас подцепил еще одни бокал шампанского.

— А, прекрасная Регина, — воскликнул Роланд. Слова, которые должны были прозвучать как искренний комплимент, в его устах звучали сально.

Регина поцеловала Роланда чуть ли не в губы. Так могли целоваться люди, которых связывает нечто большее, чем простое знакомство. Она посмотрела на Томаса и засияла — очевидно, общая тайна была по-прежнему нераскрыта.

— Очень жаль насчет Кеннеди, — посочувствовала Регина Томасу. Ее румянец распространился почти до груди, на которую трудно было не смотреть. Более того, Томас видел, как пялился на нее Роланд.

— Ты что-нибудь ел? — заботливо спросила Регина, обычно не очень заботливая. Сейчас она могла себе это позволить.

— Я в порядке, — ответил Томас. Вопиющая ложь. Он был на грани безумия. Краем глаза он видел, что по какому-то не известному ему закону физики толпа между ним и Линдой начала редеть и ее с Питером выносит в его сторону. Он заметил, что теперь Линда пила виски. Чистый, безо льда. В его голове с грохотом пронеслось с полдюжины причин, почему встреча Линды с Региной и Роландом закончится катастрофой.

— Давайте найдем Элейн, — предложил Томас. Регина и Роланд как-то странно посмотрели на него, что, впрочем, объяснялось его предложением. Но было уже слишком поздно. Линда, отделившись от Питера, уже стояла рядом.

— Здравствуйте, — произнесла Регина удивленно. — Вы ведь Линда, верно?

— Да. Здравствуйте. — Обнаженная рука Линды была на расстоянии дюйма от локтя Томаса.

— Линда, это Роланд Баулз, руководитель Регины.

Линда протянула руку.

— Здравствуйте.

— Томас и Линда вместе учились в средней школе, — объяснила Регина.

Роланд оценивающе разглядывал ее, даже не потрудившись скрыть это. Господи, этот человек был невыносим.

— Томас и Линда однажды вместе побывали в аварии. Это так, Томас? — спросила Регина.

При упоминании аварии у Томаса на мгновение замерло сердце.

— У него остался шрам, — громко добавила Регина — здесь почти всем приходилось чуть ли не кричать.

— А я-то думал, откуда этот шрам? — протянул Роланд.

— Наверное, это было ужасно. — Регина, внимательно посмотрела сначала на Томаса, потом на Линду. Ее взгляд метался между ними, стоявшими бок о бок. Но тут она вспомнила свою благую весть, и легкая тучка прошла мимо. Лицо ее осветилось настолько, что Томас был уверен: она сейчас скажет о своей новости.

— Я уже почти не помню этой аварии, — отреагировала Линда. Ее виски был уже почти выпит.

И тут словно образовалась некая критическая масса, повысив температуру в комнате на несколько градусов. Томас внезапно почувствовал стеснение в груди и начал обливаться потом в своей белой рубашке. Он заметил, что у Линды тоже появились капельки пота над верхней губой, словно нежные усики, которые ему хотелось слизнуть. Повышались не только окружающая температура, но и эмоциональный накал, — и от этого все казалось каким-то увеличенным.

Глядя на Регину, он ощутил такую глубокую клаустрофобию, что у него перехватило дыхание. Томас впервые подумал: наверное, он ненавидит Регину вместе с ее самодовольным ограниченным Роландом. Роланд тем временем рассказывал о Кингсли Эмисе[54], утверждая, что тот его сосед, кузен или что-то еще в этом роде. Еще Томас подумал, не ненавидит ли он и по-мальчишески симпатичного Питера за то, что тот спит с его любимой женщиной — женщиной, для которой Томас был предназначен. И от этого внезапного общего повышения температуры воздух стал настолько мерзким, что он почувствовал почти ненависть и к Линде — за то, что она слишком поздно вошла в его жизнь, пробудив старые чувства, которым лучше было не просыпаться (правду говоря, он считал, что это он вошел в ее жизнь).

Томас отвернулся от всех и пошел, прокладывая путь сквозь голые спины и толстые шеи, почти не слыша, что кто- то произнес его имя, не обращая внимания на оклики. Он прошел мимо азиатской женщины в шелковом сари и стройного француза (с таким ртом он мог быть только французом), услышал на ходу — или только вообразил? — чей-то громкий, на повышенных тонах спор, сердитое ворчание откуда-то из глубины толпы. Он знал: это из-за общей гнетущей атмосферы, из-за иссушающего воздуха — стиралась кожа, сжимались челюсти, раздавалось ворчание там, где прежде раздражение было немыслимо. Он дошел до стола и остановился возле него, не зная, куда еще идти, закурил сигарету, стоя спиной к толпе, не желая никого видеть.

Томас услышал свое имя и обернулся.

— Не останавливайся, — сказала Линда, коснувшись его руки.

Он пошел вперед, двигаясь по краю толпы и стараясь найти свободный угол, забрел в коридор, потом в переднюю и попал в темный кабинет. Она шла следом, на виду у всех, кто захотел бы ее заметить. Томас был так рад ее присутствию, что легкие его могли разорваться от радости.