Морда зема внезапно исказилась, словно он испытал приступ страшной боли. Замотав башкой, как оглушенный сильным ударом, самец схватил рукой свою самку и подтолкнул ее к выходу. Эрсер явно торопился смыться.

– Бывай, дедуля, – сказал тем не менее, уже почти от выхода. – Пятнистого ты здорово отбрил, ничего не скажешь. Любопытно, почему тебе знакомы девизы АрмиСол?

И снова смысла его речей никто не понял. Кроме того, к кому был обращен вопрос. Но ответа зему ждать недосуг было.

– Та древняя посудина – ихняя, – заметил бригадир, когда за неожиданными визитерами сомкнулась мембрана выхода.

– Ну и что? – удивился Дуркут.

– Я вот думаю: это лакризянин обманул или им нечего сгружать…

– Не-не-не! – торчком встопорщил усы Нургат. – Я на земов горб не гну!!

Таким тоном запротестовал, будто ему в тысячный раз предложили ЭТО, хотя живых земов видел впервые в жизни.

– Точно! – поддакнул Тергил. – Чтоб им сдохнуть, обезьянам безволосым! Вы видели, видели?! Мятежники они, на рожах написано! Разведгруппа бунтовщ…

Только Фукул не стал тратить время на разговоры. Выдалась возможность заработать. Когда-то единственными, на кого Фукул гнул спину, были эрсеры. И по его мнению, то были не настолько уж плохие времена. Да, земляне онигало за людей не считали, но наемникам платили исправно, стабильность поддерживали, и никто не бедствовал, не побирался, кусок мяса у всех был… И знал об этом старый онигало вовсе не из минимального курса истории.

Родившийся в Империи, он неспешно, соблюдая дистанцию, отправился следом. В одиночку. Прочие докеры остались в баре. Когда эрсеры удалились на порядочное расстояние и свернули в полутемный радиальный проход, старик набрался смелости. Робко окликнул их, почтительно обратившись на космокитайском.

– Уважаемые господин Соллар и госпожа Ирина…

И умолк испуганно.

Немудрено. Эрсеры мгновенно развернулись, преодолели расстояние, отделявшее их от Фукула, и угрожающе нависли над аборигеном. Женщина напряженным тоном произнесла:

– Ты знаеш-шь наш-ши имена?!

– Солли умень… шительное от Сол… лар, насколько… я помню, – запинаясь от страха, прошептал старик, – Ира… уменьшительное… Ирина…

– Ничего с-себе! – Эрсер присвистнул. – Он даже это знает. У-у-умный какой. Ты кто, дедушка?

– Фукул Фукул, старший матрос палубной команды среднего линейного балкера «Владимир нольнольтристасемьдесятпять»! Транспортный флот Армии Солнца! – молодцевато отрапортовал Фукул на спейсамерикане, вскидывая правую переднюю клешню к правому глазу. Куда и подевались многие сотни циклов, в течение которых он ни разу этого не делал!

– Что ты несешь?! – настала очередь изумляться женщине. – Не может быть! – Теперь и она говорила на спейсамерикане. – С тех пор ведь миновало…

– Да, леди Ирина, – продолжал онигало на привычном наречии, – очень много циклов. Но я говорю правду.

– Меня зовут не Ирина, а Ира. Без всяких уменьшений и с усилением последнего звука… – проворчала женщина.

– Не врет он, крошка. – Узенькие глазки мужчины внимательно смотрели на старика сквозь прозрачный коалит забрала. – Слишком невероятно, чтобы такое измыс…

Высоченный мужчина резко умолк и пошатнулся, как от удара. Челюсть поехала вбок, словно удар именно в нее пришелся. Глаза выпучились, расширились, почти как у нежелтого эрсера стали. Кожа сморщилась, особенно на лбу и щеках, и… вдруг начала обугливаться, чернеть, стремительно и неудержимо. На макушке моментально выросли курчавые волосы. Буквально за секунду черты лица исказились, изменились неузнаваемо. На Фукула смотрел уже не желтый бритоголовый, а самый что ни на есть черный волосатый эрсер. Подобные лица еще у далжиан, но далжианином пьяно раскачивающийся мужчина и не пах… Худенькая, маленькая подруга бросилась на подмогу, и удивительно, но сослужила ему достойной опорой, упасть на пол не позволила.

А облик эрсера продолжал претерпевать удивительные трансформации. Еще через мгновение скуластое черное лицо сменилось розовато-смуглым, по-эрсеровски очень красивым, а курчавый черный покров вырос в густую гриву платинового оттенка. Но волосы тут же опять потемнели, и еще секунду спустя на старого онигало уже смотрит длинноволосый брюнет с грубыми, точно тупым ножом вырезанными чертами лица… и прямо на глазах вновь превращается в бритоголового, но уже не желтого, а белого, со свирепым, одержимым лицом, чем-то напоминающим физиономию мстителя-оластера, и – тут же вновь желтеет, и восстанавливается первоначальный облик, стабилизируется, прекращает жутко меняться, эрсер уже не шатается, и с трудом верится, что в считанные секунды большой мужчина сменил несколько личин, и невероятные изменения кажутся галлюцинациями – а разве нет?!

Ошарашенный Фукул, отказываясь верить собственным глазам, таращился на странных пришельцев, кажущихся виртуальными изображениями. Чтобы убедиться в здравости собственного рассудка, он с размаху приложился жвалами об пол, ощутил вполне реальную боль, осипшим голоском на всякий случай полюбопытствовал:

– Я могу вам чем-то помочь, сэр и леди?.. – и опасливо воззрился на женщину в ожидании, что она тоже начнет вести себя, как персонаж виртуальной игры. Но внешне лицо женщины не изменялось, разве что сильно удивленным сделалось. Спутница мужчины быстро затараторила на совершенно незнакомом наречии, которого Фукул не знал и поэтому не понимал, о чем речь, но отчетливо уразумел, что женщину не на шутку обеспокоило поведение лица напарника.

…Самое удивительное, что помочь он им сумел, и прибыльную работенку получил-таки ветеран транспортного флота АрмиСол. Эрсерам понадобились кое-какие запчасти, чтобы подремонтировать свой рейдер. А какая же для докера проблема – в астропорту раздобыть пару-тройку железяк? Здоровяк хирел прямо на глазах, хотя видимых причин для этого не имел. В нем будто заряд кончался, и существовал эрсер, подгребая крохи энергии со дна жизненного аккумулятора. Когда Фукул прибыл на условленное место с заказанными наночипами, мужчина уже совсем неважно выглядел. Но героически терпел боль.

Заплатили эрсеры щедро, по-царски, ничего не скажешь, только почему-то далжианскими жуцкьирами. Поблагодарили по-человечески, попрощались по-дружески и умчались на свой корабль. Сквозь внешний торец коллектора старый онигало тоскливо наблюдал, как призрак прошлого, похожий на яйцо или на дирижабль, отцепился от причала и отвалил, и пропал в бездонной глубине, и уже через мгновение ничто не напоминало об имперском корабле, словно он действительно был эфемерным, бесплотным, галлюцинаторным. Только тяжесть монет с изображением молнии, бьющей с земли в небо, оттягивающая карман, напоминала докеру, что странные гости, первые за столько циклов ЖИВЫЕ земляне, не примерещились ему в приступе маразма. Смотря в глубь звездного океана, концентрируя в каждой фасетке целиком Вселенную, Фукул вдруг осознал, что эти двое пахли как земляне, а не как эрсеры, хотя у женщины в букете имелась примесь какого-то чужеродного аромата. И очень пожалел, что в спешке так и не рассказал им, почему такое может быть. О том, как вызвался добровольцем в группу, отобранную имперскими учеными для особых опытов, и получил солидную премию, и отправился домой, и попал в штат секретной базы, спрятанной в недрах гор Родины, и участвовал в испытании каких-то изобретений, а когда научный центр был разгромлен одним из повстанческих отрядов, прикинулся подопытным кроликом имперцев и в конце концов оказался тут, в порту, на привычной службе, и больше уж никуда не рвался, жил себе помаленьку, тягал мешки и ящики, цикл за циклом, век за веком, вначале удивляясь, что не умирает, а потом попривыкнув… Хорошо, не за тридевять небес, а дома, в небе Родины. Что такое для любой разумной расы материнская планета, лучше всех знают только те, кто ее потерял. Как эрсеры. Или чуть было НЕ. Как онигало когда-то. Имперцы ужасно разозлились, потеряв ту подгорную базу. Что-то важное в ней делалось. В отместку прислали огромный флот и обрушили на Родину карающий кулак, но не успели – с окраин сюда, в окрестности Метрополии, хлынули повстанческие орды…