— Вот только галстук душит, — Рублев с отвращением распустил узел и расстегнул верхнюю пуговицу.

— Я же тебе говорил, батяня-Комбат, к костюму привыкать надо.

— На хрен мне к нему привыкать! Всю жизнь ходить в нем не собираюсь. А на то дело, которое затеяли, можно будет пару часов в день и потерпеть. Выйду из твоей квартиры — снова затяну.

Подберезский остановился.

— Хотя нет, лучше, наверное, ходить с расстегнутой верхней пуговицей.

— Ты уверен?

— Точно. Так интереснее.

В шкафу у Андрея стояло и несколько пар обуви, которые он еще ни разу не надевал. Подберезский предпочитал закупать обувь до начала сезона и приобретал по несколько пар, зная наперед, что ему долго приходится привыкать к новой одежде, к новой обуви, прежде чем почувствует себя в ней удобно.

Комбату достались ботинки на толстой рифленой подошве фирмы «Экко», немного не по сезону, более зимние, чем осенние. Но голландскую зиму вполне можно сравнить с русской осенью, да и Комбату они понравились, потому что напоминали армейские ботинки, только были раз в пять мягче и сшиты аккуратнее. Одна беда: размер у Андрея был на один меньше, чему у Рублева.

— Ничего, и не такие разнашивали, — сразу же отверг Рублев предложение Андрея поехать купить ботинки.

Он подумал, что неплохо было бы в таком прикиде появиться на глаза своей женщине — Светлане Иваницкой.

«То-то удивилась бы, а то и вовсе не признала бы!»

Но эти мысли оказались мимолетными и вновь Комбат подумал о деле. Он не привык действовать хитростью, обычно ставку делал на силу. Поэтому теперь во многом ему предстояло полагаться на полковника Бахрушина, на чутье Андрея Подберезского и знание дела своего брата Андрея. А самому ему предстояло выполнять роль наживки.

— Ты уж извини, Андрюша, но долго я находиться в этом не могу, — Комбат снял пиджак, сел, закурил. — Не нравится мне твой прикид. Если бы не Леонид Васильевич меня об этом попросил, черта с два я стал бы ввязываться.

Подберезский прищурился:

— Тебя и брат об этом просил.

— Если бы на него не стал давить Бахрушин, он бы никогда ко мне с подобным предложением не обратился.

— А вот, кажется, и тот, о ком мы говорили, — Подберезский выглянул в окно. Во двор заехал черный лимузин.

— Не твои ли соседи?

— Таких у нас во дворе нет.

И точно. Когда двери черной машины, снабженной темным тонированным стеклом, отворились, на асфальт ступил Бахрушин. Одет он был в штатское, и Подберезский еще раз поразился тому, как Леонид Васильевич при своей неказистой фигуре умеет носить костюм — ни единой складочки, стрелки такие, словно бы брюки только что вышли из-под утюга.

Подберезский встретил гостей на площадке, проводил в дом. Бахрушин прибыл в сопровождении помощника, капитана ГРУ Виктора Альтова. Это был молодой человек, чуть больше тридцати, с копной соломенных волос и пронзительным взглядом голубых глаз.

Комбат несколько стесняясь своего нового наряда, встретил полковника, стоя в новеньких ботинках посреди гостиной. Леонид Васильевич, заметив, какие метаморфозы произошли с бывшим командиром десантно-штурмового батальона, не смог скрыть улыбки, хотя и старался изо всех сил.

— Ничего себе!

— Это Андрюша все придумал. Может, вам и не так виделось?

— Что ты, Борис Иванович, именно так я себе и представлял. По-моему, должно сработать.

— А почему вы не на «Волге»?

— На какое-то время эта машина будет принадлежать тебе.

— Какая-то она с виду не того…

— А что тебе не нравится, Борис Иванович?

— Ну… Какая-то бандитская, что ли, — наконец-то подыскал подходящее слово Комбат.

— Такая и нужна.

— Да нет, я видел, бизнесмены теперь больше на джипах ездят — длинные, тоже черные. Проходимость-то у джипа не сравнить с мерседесовской!

— Может ты и прав, — задумался Бахрушин. — Еще, не поздно переиграть.

— Если мне придется куда-нибудь ехать самому, то я предпочел бы джип.

— Теперь ты будешь ездить только с шофером, — предупредил Бахрушин. — Не вздумай садиться за руль сам.

— Это будет зависеть от обстоятельств.

Полковник ГРУ поставил на стол небольшую коробочку и раскрыв ее, высыпал на лакированную поверхность с дюжину золотых перстней. Тут можно было отыскать и дутые перстни-печатки, и перстни, украшенные камнями, на двух сверкали бриллианты.

— Подобрал, чтобы подороже смотрелись, — объяснил Бахрушин, раскладывая перстни рядком.

— Вы меня, словно бабу какую разодеть решили. — Что, и это мне? — вытаращил глаза Комбат, разглядывая перстни.

— А то кому же? Не я же стану их носить, — отвечал Бахрушин.

— Будто цыган какой-то или вор в законе, — Борис Иванович поморщился. — А это обязательно?

— Обязательно.

— Хорошо хоть серьгу в ухо не предлагаете.

Он выбрал один из перстней — самый большой по размерам — и с трудом водрузил его на безымянный палец.

— Ваша взяла, Леонид Васильевич.

— Одного мало, наденьте-ка еще парочку.

С отвращением Комбат нацепил перстень с большим бриллиантом на левую руку и еще одну печатку на правую. Помахал руками перед лицом Бахрушина.

— Ну, теперь я «в натуре».

— Думаете, мне приятно на это смотреть? — Бахрушин ходил по комнате. Ему не хватало терпения, чтобы присесть. — Видеться мы с вами теперь будем, Борис Иванович, редко, только в крайнем случае. Связь со мной держите по телефону. Сперва звонок помощнику на «чистый» номер и после этого я сам позвоню вам.

Или же присылайте ко мне капитана Альтова.

— Виктора, — обронил молодой человек, хранивший до этого молчание, лишь поздоровавшийся при встрече.

— И он со мной будет неотвязно?

— Я думаю, двух ребят мало будет.

— Нет уж, вы меня недооцениваете, Леонид Васильевич.

— Вот вам ключи от номера, документы.

Комбат взял в руки книжечку гостиницы «Космос».

— Фамилию и имя мы вам менять не стали, только на случай, если кто-то будет интересоваться, мы изменили биографию в милицейском компьютере.

— Спасибо. Но я и сам изменился, — Комбат провел ладонями по темно-малиновому пиджаку, — с трудом себя узнаю.

— Поддерживаем связь, — Леонид Бахрушин крепко пожал руку Комбату, и тот в сопровождении Андрея Подберезского и Виктора Альтова вышел на площадку.

Бахрушин захлопнул дверь и вызвал лифт.

— Удачи, — помахал он рукой, когда створки лифта сходились.