Казалось, шла игра без правил. Обвинения в средствах массовой информации были необычной практикой. Теду предложили больше не пользоваться библиотекой юридического факультета

Вашингтонского университета. Студентки при виде его пугались.

– Тед, – вдруг сказала я, – зачем ты звонил мне в ту ночь в ноябре 1974 года?

– В какую ночь? – недоуменно спросил он.

– Двадцатого ноября, когда я была в больнице. Ты разговаривал с моей мамой.

– Я не звонил.

– Я видела документы из телефонной компании. Ты звонил из своей квартиры в Солт-Лейк-Сити сразу после полуночи.

Казалось, он не расстроился, а просто заупрямился.

– Полиция округа Кинг тебя обманула.

– Но я же видела документы.

– Я никогда тебе не звонил.

Я отстала. Может быть, он забыл. Он снова принялся хвалиться, как хорошо наловчился уходить от слежки и подшучивать над полицейскими.

– Знаю, – ответила на это я. – Билли Боман рассказал, как ты обошел вокруг его машины и спросил, из мафии он или из полиции.

– Кто он?

– Детектив из отдела по расследованию убийств. Неплохой парень.

– Не сомневаюсь, что все они выдающиеся люди.

Лишь с одним из следивших за ним детективов Тед разговаривал дольше обычного. Джон Генри Браун велел Теду не разговаривать с полицией, поскольку он не обязан с ними контактировать. Тем не менее третьего декабря, когда Тед припарковался у дома друга, Роджер Данн подошел к нему сам.

Двое мужчин уставились друг на друга. Тед спросил, есть ли у Данна ордер.

– Нет. Просто хочу с вами поговорить.

– Заходите. Возможно, я смогу вам помочь.

Если Данн надеялся на добровольные взаимные уступки, его ждало разочарование. Тед немедленно позвонил в офис Брауна и сказал, что рядом с ним Данн.

Прежде чем Данн успел зачитать Теду его конституционные права, Браун перезвонил, попросил Роджера к телефону и велел немедленно покинуть квартиру. Он хотел, чтобы Тед не разговаривал ни с одним из вашингтонских полицейских. Однако Тед проявил сочувствие:

– Я действительно хочу помочь. Знаю, что на вас сильно давитпресса. Лично я давления не испытываю, но сейчас с вами разговаривать не буду. Возможно, Джон или я свяжемся с вами позже.

– Нам бы хотелось исключить вас из списка подозреваемых, но пока мы не можем этого сделать.

– Есть вещи, которые вам неизвестны, однако я не вправе их с вами обсуждать.

Роджер Данн услышал примерно то же, что и я. Также он отметил, что Тед не смотрел ему в глаза. После этого беседа быстро закончилась взаимным рукопожатием.

Преследователь и преследуемый померялись силами. Больше они никогда не встречались.

Сидя в прокуренной таверне, я почувствовала, что Тед хочет рассказать мне больше. Время близилось к шести, а у моего сына был день рождения, и я обещала отвезти его вечером в кино. Тед не хотел, чтобы наша встреча заканчивалась. Он спросил, не хочу ли я пойти покурить травки. Я отказалась. Марихуану я не употребляла и обещала сыну приехать домой пораньше. Я не испугалась, но мне стало не по себе.

Совсем пьяный, Тед обнял меня возле бара, потом исчез за пеленой дождя. После того как мы попрощались, я видела его еще дважды, но свободным – уже никогда.

Считаю, что процесс в Солт-Лейк-Сити по обвинению Теда в похищении при отягчающих обстоятельствах Кэрол Даронч был единственным судом, который он мог выиграть. Он решил обойтись без присяжных и вверить судьбу одному судье. Процесс начался 23 февраля 1976 года в зале судебных заседаний судьи Стюарта Хэнсона.

На него Тед возлагал большие надежды, поскольку у Хэнсона была репутация справедливого судьи. Тед искренне верил, что выйдет из зала суда свободным. На его стороне выступал ветеран почти тридцати судов по уголовным делам Джон О’Коннел – один из лучших адвокатов Юты. В зале суда его поддерживали Луиз и Джонни Банди, Мег и прилетевшие специально из Сиэтла друзья. Из Юты его пришли поддержать Шэрон Ауэр и друзья, незадолго до первого ареста убедившие его присоединиться к Мормонской церкви.

Но также в зале суда был и отец Мелиссы, начальник полиции Луис Смит, родители и друзья Дебби Кент и Лоры Эйм. Никаких связанных с их дочерьми обвинений они не предъявляли, но хотели увидеть хотя бы какое-то подобие справедливости.

Как бы то ни было, вердикт зависел от надежности показаний Кэрол Даронч и собственных свидетельств Теда Банди. О’Коннел попытался отвести показания сержанта Боба Хейворда о произведенном им аресте Банди, но судья отказал.

Разумеется, на этом первом процессе не упоминали другие преступления, в которых Тед Банди был главным подозреваемым. Как не упоминали и тот факт, что «Фольксваген», 17 сентября 1975 года проданный Тедом подростку (по совпадению, бывшему однокласснику Мелиссы Смит), полицейские разобрали по винтикам в поисках вещественных доказательств, способных связать Теда с другими преступлениями, в которых его подозревали.

Кэрол Даронч не была надежной свидетельницей. Казалось, ее выводило из равновесия то, как Тед пристально на нее смотрел. Давая показания, она всхлипывала, вспоминая пережитый шестнадцать месяцев назад ужас. Однако она твердо указала на Теда, равнодушно сидевшего за столом защиты, опознав его как мужчину, который представился ей как «полицейский Роузленд».

Тед, чисто выбритый, в светло-сером костюме, белой рубашке и галстуке, совсем не походил на похитителя. Свидетельница обвинения явно была истерична, раз за разом теряла самообладание от вопросов О’Коннела, намекающих на то, что Кэрол Даронч опознала Теда под давлением детективов из команды Пита Хейворда. На вопросы адвоката она отвечала со слезами на глазах в течение двух часов.

– Вы провели опознание, потому что этого от вас хотели сотрудники правоохранительных органов?

– Нет… нет, – тихо ответила она.

Тед продолжал непоколебимо смотреть на нее. Когда пришла его очередь, он признался, что солгал и сержанту Бобу Хейворду при аресте, и своему адвокату О’Коннелу.

Он объяснил, что шестнадцатого августа «дал стрекача» от Хейворда только потому, что курил марихуану. Ему требовалось время выкинуть «косяк» и проветрить салон. Тед признался, что не был в кинотеатре, хотя и сказал Хейворду обратное. И сначала не захотел рассказать Джону О’Коннелу подлинную историю.

На восьмое ноября у Банди алиби не было, однако он настаивал, что Кэрол Даронч до суда не видел. Наручники? Нашел в мусоре и оставил как курьез, ключа от них у него не было.

На перекрестном допросе помощник окружного прокурора Дэвид Йокам задал Банди несколько вопросов:

– Вы когда-нибудь носили накладные усы? Например, когда шпионили для предвыборной кампании Дэна Эванса?