мамины. И потом, они же тебе большие.

— И ничего не большие! Я их мерила! Самую малость, если только, — Дарина по-детски морщит носик.

— Доча, да ты в них все ноги переломаешь. Давай лучше кроссовки, а? Ну там с бантиками или этими, как их там … Стразиками! — Сережа очень точно копирует Дарину.

— Папа! — Дарина смотрит на невозмутимое лицо Сережи, явно не понимая, что тот над ней издевается.

— Дара, папа шутит, — сдаю мужа.

— Полина, ну ты чего?! Я ее почти уговорил! — муж садится рядом и касается моего плеча.

Не могу сдержать улыбку, глядя на него. Говорят, что с беременностью женщина меняется. Мы же изменились оба. Теперь нам мало просто находиться рядом. Наши пальцы переплетаются сами, взгляды ловят друг друга, а все остальное уходит куда-то в сторону.

— Ой, да ну вас! — Дочь качает головой и выходит из комнаты, оставляя нас одних.

— Расстроилась? — спрашивает муж, целуя мой висок.

— Не думаю, — отвечаю и смотрю вслед дочери.

— Да я не про дочу, а про туфли, — объясняет Сережа.

— Да нет, — безразлично веду плечами. — Не особо. — Немного, конечно, привираю.

— Не переживай. Как только родишь, так сразу и наденешь, — шепчет Сережа на ухо.

— И куда я в них буду ходить? По квартире?

— Зачем по квартире? Ты же весь ламинат поцарапаешь!

— Да, Сережа!

Вот что за человек?!

— Я пошутил, — мягко добавляет он, касаясь дыханием уха. — Мы обязательно куда-нибудь сходим, чтобы ты надела новые туфли. В ресторан, в театр — куда захочешь…

Хочу возразить, что это будет не скоро, но почему-то уверена, что мы действительно куда-нибудь сходим. С нежностью смотрю на своего мужа. И мне совершенно неважно в туфлях я буду, или босиком, главное, чтобы он был рядом.

Сережа ходил со мной не только на все скрининги, но и на все приемы. Он очень быстро пришел в себя и переживал только из-за того, что мой живот совсем не видно. Ему почему-то казалось, что он сразу должен быть большим, а у меня его долго было не видно.

Сережа кладет руку на мой теперь уже заметный живот.

— Как себя чувствуешь?

— Прекрасно, — отвечаю, нисколько не кривя душой. Ни токсикоза, ни каких-то других неприятных ощущений у меня нет. Немного устают ноги. Именно поэтому я перестала носить обувь на высоком каблуке. Но это такие мелочи!

Дети давно сдали экзамены. Впереди выпускной, отпуск и декрет. Но об этом я стараюсь пока не думать, наслаждаясь каждым днем, каждым моментом, стараясь запомнить эти мгновения, которые я совсем не помню.

Я лежу на диване и идти мне никуда не хочется.

— А ты не пойдешь? — спрашивает Сережа, кивая на комнату Дарины.

У нее сейчас стилист — дочь моей коллеги выучилась на парикмахера и закончила курсы визажа, и я предложила Дарине воспользоваться ее услугами.

— Ну… — Сережа показывает, что накручивает на палец невидимый локон.

— Почему? Оля, — так зовут девочку, — и мне потом укладку сделает. — Я зеваю, прикрывая рот рукой.

Не представляю, как выдержу всю ночь. Это, наверное, единственная особенность, которая появилась при беременности — я очень много сплю. Сережа даже посмеивается, что я похожа на беременную медведицу в спячке. Учитывая, сколько нервов стоила мне первая беременность, то такая особенность совсем не помешала бы.

Сережа подает руку, помогая мне встать.

— Мам, пап! — в дверях появляется Дарина и кокетливо вертится перед нами.

— Доча! — восхищенно восклицает Сережа, заставив дочь довольно закусить губу. — Ты бы хоть мальчишек пожалела! Они же себе шеи посворачивают!

От такого своеобразного комплимента Дарина хихикает. Пока Сережа изводит Даринку своими шутками, я отдаю себя в руки стилиста. Легкие прикосновения к волосам еще больше расслабляют. Хочется лечь, обнять подушку и уснуть, как та медведица.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍* * *

Но весь сон улетучивается, стоит только перешагнуть порог школы. Это словно другой мир. Шумный, яркий, неповторимый.

Нехотя отпускаю Сережу в актовый зал, где собираются все родители, а сама иду в свой класс. Все-таки после экзаменов в школе совсем другая атмосфера. Дышать становится легче и учителям и ученикам. Дети встречают возле класса. Окидываю их пристальным взглядом. Красивые, нарядные, но… лукавые.

— Признавайтесь — что задумали? — перевожу взгляд с одного на другого и ловлю в ответ лишь «честное удивление».

— Полина Аркадьевна! — вслух изумляется Ромка. — Как вы плохо о нас думаете!

— Нет, Ром. Как раз о вас я всегда хорошо думаю. Только вот то, что вы не в классе, вызывает вопрос. Ключа на вахте нет, значит кабинет открыт. А если кабинет открыт, то почему вы здесь? Это же нелогично.

— И почему мне математика плохо дается… — вздыхает Рома.

— Тебе хорошо дается многое другое, — отвечаю ему с улыбкой. Такого артистизма и грации у мальчиков я еще не видела. А Рома почему-то стеснялся и скрывал ото всех, что занимается бальными танцами. Я совершенно случайно узнала, что его пара в прошлом году дошла до полуфинала среди Юниоров-2.

— Тогда позвольте… — Рома, поклонившись, протягивает мне правую руку. Кладу свою на раскрытую ладонь, и мой ученик ведет меня в наш класс.

До Ромкиной грациозности мне далеко, особенно сейчас, но то чувство, что у тебя такой галантный партнер, вызывает улыбку. Возле двери Рома останавливается, пропуская меня вперед. С легким замиранием захожу в класс и застываю в немом восторге. На стенах, доске расклеены фотографии. На них все наши походы, уроки, смешные моменты. Как завороженная смотрю на снимки, вспоминая весь прошедший год. Не думала, что смогу за год так привязаться к детям. И хотя я точно знаю, что многие уйдут из школы, но мне все равно будет их всех не хватать.

— Спасибо, мои хорошие! — обнимаю их, не скрывая эмоций. — Я буду по вас скучать. Очень! — признаюсь от чистого сердца.

— А зачем скучать? Вы нас только позовите, и мы всегда придем! — заверяет меня Алена. — Правда ведь? — И она тут же получает поддержку от всего класса.

Все хорошее имеет свойство заканчиваться. Вот и сейчас наш выпускной близится к концу. Украдкой бросаю взгляд на часы.

— Устала? — Сережа замечает мое движение.

— Не очень, — отвечаю с улыбкой.

— Смотри, а-то я вызову такси.

Бросаю взгляд на Дарину. Дочь вся в танцах. Все-таки дискотеки всегда оставались любимым развлечением во все времена.

— Пусть еще побудет, — говорю мужу, кивая на Дару. — Все-таки это ее праздник.

— Как скажешь, — соглашается Сережа.

Отворачиваюсь от детей и поворачиваюсь к столу.

— Налей мне воды, пожалуйста, — прошу мужа.

Делаю небольшой глоточек, чтобы смочить губы. Пить всегда хочется, но сегодня я превысила все допустимые нормы.

— Сергей, я могу