Но возвращаться домой было совестно. Я был готов провалиться под землю, но только чтобы Полина не узнала об измене…, и я снова остался у Евгении.

Чуть позже я узнал, что Полина сама ушла из дома. Мама не особо любила ее, и была довольна, что я, наконец, обратил внимание на достойную девушку. Мать радовалась, что у меня будет нормальная семья, карьера и здоровые дети.

То, что предлагала Александра Филипповна казалось нереальной сказкой, о которой я даже не мог мечтать. Евгения была рядом и ни во что не вмешивалась. У меня хватило сил отказаться от перспективного предложения, которого больше могло и не быть. Но я собирался вернуться к жене. Однако мама добила меня известием, что Полина сделала аборт и подала на развод.

— Костя, не будь дураком! Ты ей даром не нужен, раз она так легко все решила! — повторяла одно и то же мама.

— Мама, мне нужно поговорить с Полиной.

— О чем там можно разговаривать?! Костя, очнись!

Я и сам хотел очнуться, но раз за разом откладывал разговор.

Евгения стояла у окна.

— Женя, что-то случилось? — спросил, вставая рядом. Я решил, что сегодня вернусь домой и поговорю с Полиной.

— Нет. Все нормально, — сказала она с легкой, мечтательной улыбкой на губах.

— Правда? — переспросил, вглядываясь в ее светящееся лицо.

Женя закусила губу и, не скрывая своих чувств, закивала. Я искренне радовался, что она живет полной жизнью и идет навстречу своим мечтам.

— Правда. — Она не касаясь, провела пальцем возле моего лица. — Костя, я беременна, — выдохнула Евгения.

Развод, беременность Евгении, новая должность вычеркнули из моей жизни Полину. И лишь спустя одиннадцать лет я увидел ее снова. Повзрослевшую, уверенную, успешную женщину. Женщину, которая растила мою дочь. Я не могу описать, что почувствовал, когда девочка, ворвавшаяся в кабинет, назвала ее мамой. Понимание того, что произошло, раскаяние и слишком позднее сожаление — это лишь ничтожная часть того, что я ощущал. Я своими глазами видел то, чего лишил себя сам: счастья. Именно счастьем светилась семья Полины. Но мне в ней не было места.

Практически все время я был занят. Новая должность не оставляла свободного времени ни на что, и я, наверное, был даже рад этому. Потому что приходя в свою большую, новую квартиру, не слышал ничего, кроме вечных упреков и жалоб. И как же мне стало тесно там, к чему я так стремился. Я задыхался и тянулся за каждым свежим глотком воздуха, стараясь увидеть свою дочь и, как бы это странно не звучало, бывшую жену.

Я с восхищением смотрел на нее и не мог налюбоваться. Сильная, независимая, недоступная. Она стала мои наваждением. Я готов отдать все, чтобы только быть с ней рядом. Только вот самой Полине я был совершенно не нужен.

Развод с Евгенией дал крохотную надежду, что еще не все потеряно. Я не видел большой любви Полины с ее мужем, и мне захотелось напомнить ей о том времени, когда мы были вместе. Но, кажется, именно этим я только все испортил. Сам. А потом узнал от сына, что Полина беременна. Дарина сразу же поделилась радостной новостью, что у нее будет братик или сестричка, с Филиппом. Это могло означать только одно: Сергей ни за что не оставит свою жену. Потому что таких женщин не бросают.

На улице еще ночь. Вдыхаю теплый июньский воздух, но не могу избавиться от чувства холодной пустоты. Она пробирает меня до костей, вымораживая изнутри. Сейчас мои попытки вернуть Полину кажутся мне такими жалкими и… бессмысленными. Я сам лишил себя счастья, сделав неправильный выбор, и больше не стану вмешиваться. Пусть Полина будет счастлива. По-настоящему счастлива.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Она беременна? — рядом раздается женский голос, но я не спешу поворачиваться, наблюдая, как Сергей помогает сесть в такси своей жене и… моей дочери.

— Как ты узнала? — спрашиваю у Евгении, но продолжаю смотреть, как таксист пытается развернуться.

— Просто предположила.

— Вот как?

На самом деле по фигуре Полины ничего не заметно. Удлиненная серебристая гипюровая накидка скрывала едва выступающий животик и была похожа на крылья. Крылья ангела.

— Туфли на низком каблуке, — отвечает моя бывшая жена, и я, наконец, поворачиваюсь к ней. — Не думаю, что не будь весомой причины она надела бы их с таким платьем, — объясняет мне Женя.

Евгения изменилась. Не только внешне, но и внутренне. Взгляд стал сосредоточенный, концентрированный и глубокий. Светло-голубое платье, простое, но не лишенное изысканности, очень ей подходит. Прежняя Евгения надела бы что-то более яркое и эффектное, чтобы быть в центре внимания.

— Я думал, ты не приедешь…

— Я же обещала. Тем более, это выпускной сына. Рейсы задержали. Я никак не могла вылететь.

Евгения прошла лечение в реабилитационном центре, окончила курсы маркетолога для начинающих и в прошлом году поступила на заочное отделение по этому же направлению. Насколько я знаю, ей нравится, что она делает. Сейчас она живет в Москве и возвращаться не планирует.

— Филипп видел, что ты прилетела? — спрашиваю я.

— Да, я поздравила его с окончанием школы, предложила учебу в Москве, но он отказался.

Не могу сдержать полуулыбку. Филиппу понадобилось время, чтобы начать общаться со своей матерью. Теплых отношений между ними не появилось, но звонок (раз в неделю), он выдерживает.

— Ты с мамой так и не разговариваешь? — спрашивает Евгения.

Я невольно напрягаюсь. Мне прекрасно известно, что мать звонит ей и постоянно жалуется. Моя мама привыкла, что Женя могла легко решить любую ее проблему. Но на что надеется сейчас? К мнению бывшей жены я стану прислушиваться не больше, чем к словам матери, которая уже не однажды солгала мне.

— Нет. — отрезаю я.

— Может не стоит быть таким категоричным, все-таки у нее уже возраст, — начинает Евгения и тут же осекается под моим взглядом.

Мать так и не может переступить через свою натуру, чтобы попросить извинения у Полины и Дарины, до сих пор считая, что во всем права.

— Костя, а ты… подумал, о чем я просила? — осторожно спрашивает Евгения, в ее глазах едва теплится надежда. — Должность действительно очень высокая. Это будет совсем другой уровень и другие возможности…

Я вздыхаю. В прошлом месяце, когда мы обсуждали ее приезд на выпускной вечер Филиппа, Женя говорила что-то о какой-то хорошей должности в Москве, но я слушал о «новых возможностях» краем уха. Карьера для меня уже давно не главное. В жизни есть гораздо более важные ценности. Жаль, что я сам понял это не так уж давно.

— Нет, Женя. Я