В Петербурге же тянулось следствие по делу Бухгольца. Государь хотел понять: трус Бухгольц, казнокрад, или ему доверили невыполнимое дело? Бухгольц составил «табель о тратах», Пётр изучил его и пришёл к выводу, что во всём виноват губернатор Гагарин: плохо подготовил поход. В январе 1719 года суд оправдал Бухгольца, но понизил в должности. Пётр назначил Бухгольца комендантом Нарвы, которая была уже тыловой крепостью.

Однако Петру по-прежнему не терпелось дорваться до золота оазиса, и указ о третьей экспедиции на Яркенд получил майор Иван Лихарев, который в Тобольске искал злоупотребления князя Гагарина. В мае 1720 года майор выступил в поход. Войско майора насчитывало около тысячи солдат; оно было вооружено 17 пушками и плыло по Иртышу на 34 дощаниках.

Майор миновал Тару и четыре новых крепости, преодолел озеро Зайсан и продолжал подниматься к верховьям реки. На перехват майору Цэван-Рабдан выслал двадцатитысячное войско под командованием своего сына Галдан-Цэрэна. В августе 1720 года Лихарев и Галдан сошлись на степных берегах Чёрного Иртыша. Видимо, Лихарев понимал, что ни в Яркенд, ни в Тобольск ему уже не попасть, а потому русские солдаты сражались с яростью отчаянья. На третий день непрерывных боёв Галдан запросил переговоров.

Переговоры прошли с поразительным успехом: ведь нелепая война не была нужна ни Джунгарии, ни России. Майор и тайша заверили друг друга в мирных намерениях и нежелании притеснять; Галдан вручил Лихареву подарки, пообещал отпустить пленных, взятых в схватках на Ямыш-озере, и убедил, что золото Яркенда – миф. Майор отправился в Тобольск с чистой совестью, а по пути основал на Иртыше Усть-Каменогорскую крепость.

18 января 1721 года Пётр издал указ о мире с Джунгарией. Джунгарская проблема развеялась навсегда. А джунгары продолжали ожесточённую войну с ненавистным Китаем. В 1722 году скончался подобный солнцу император Сюань-Е (Канси), а в 1727 году – могущественный контайша Цэван-Рабдан. Владыкой Джунгарии стал Галдан-Цэрэн. Он не отступился от дела отца.

Ямышевские ворота в Семипалатинске

В 1737 году Галдан-Цэрэн отвоюет у Китая часть территории, но победа будет недолгой. Империя Цин соберётся с силами; в середине XVIII века она разгромит войско джунгар и оккупирует всю Джунгарию. Последний лидер ханства, нойон Амурсана, будет разбит и в 1757 году попросит убежище в Тобольске. Русские примут его, но Амурсана почти сразу умрёт от оспы. А мстительные китайцы устроят в покорённой стране геноцид и вырежут полмиллиона джунгар – почти всех. Джунгария исчезнет с лица земли.

Об этом далёком и яростном государстве Европа будет знать лишь благодаря двум пленным шведам – юнкеру Юхану Ренату и «солдатской жене» Бригитте Цимс (Шерценфельдт). Юхан и Бригитта были в караване, который направлялся из Тобольска в крепость Бухгольца; они попали в плен к джунгарам; их отправили к Цэван-Рабдану в город Кульджу на границе казахских степей. Ренат оказался полезен степнякам тем, что умел отливать пушки, а Бригитта стала швеёй в гареме Цэван-Рабдана. Она не раз ездила в Яркенд за покупками для наложниц – и стала единственным участником похода Бухгольца, кто добрался до Яркенда. В Кульдже Бригитта сошлась с Ренатом, который однажды смастерил для неё ткацкий станок.

Юхан и Бригитта проведут в плену восемнадцать лет. В 1733 году Галдан-Цэрэн отпустит шведов домой, и даже даст им денег на дорогу и двадцать рабов-калмыков. Бригитта и Юхан уедут в Москву и повенчаются, а потом сбегут от русских властей в Стокгольм. Бригитта напишет мемуары о своей жизни у джунгар, а Юхан начертит карту Джунгарии – первую в Европе карту неведомой Центральной Азии. Бригитта умрёт в 1736 году, а Юхан – в 1744-м. Три последних служанки-калмычки будут при нём до конца жизни.

Воистину, неисповедимы пути людей, народов и государств.

Самый известный каролин – капитан Филипп Юхан Табберт – родился в мундире и всю жизнь считал себя солдатом. Он храбро сражался за короля Карла XII и хотел остаться в истории героем и воином, но судьба вписала его в другой контекст. Мир запомнил не бравого вояку Табберта, а дерзкого учёного Страленберга. За отвагу на поле боя король в 1707 году пожаловал Табберта дворянством и фамилией фон Страленберг, но вот славой эту фамилию наградили уже учёные за смелость в научных гипотезах.

В 18 лет Табберт вступил в шведскую армию. Он изучал воинские науки и строил укрепления. В походах и битвах Северной войны Табберт дослужился до капитана. В 1709 году он сражался под Полтавой и попал в плен у Переволочны. Он прошёл по Москве в колонне «позорного парада», потом был отправлен в Вятку, потом – на Алапаевский завод, а оттуда – в Сибирь. В Тобольск он прибыл осенью 1711 года. Ему исполнилось 35 лет.

Страленберг оказался необыкновенно деятельным и любознательным человеком. Он совал свой нос везде и во всё. Ещё в Вятке его хватала стража, когда он устроил себе обзорную экскурсию по городу и по реке Вятке на плоту. А в Тобольске он помогал Курту фон Вреху: например, в 1715 году на восьми плотах привёз разобранный дом для будущей школы.

Рисунок писаного камня на реке Вишере

Страленберг думал: если судьба занесла его в Сибирь, то нужно узнать как можно больше об этой труднодоступной стране, чтобы дома, в Европе, извлечь прибыль из своих уникальных познаний. Он выучил русский язык и принялся исследовать географию Сибири, которая в то время была толком неведома даже русским. А Европа судила о ней по карте амстердамского бургомистра Николая Витзена; карта прилагалась к его книге «Северная и Восточная Татария» (1692 года издания). Сам Витзен бывал только в Москве. А Страленберг в Сибири понял, что труды бургомистра далеки от истины. Например, про Тобольск Витзен писал, что здесь 10 000 домов и крепость с четырьмя башнями, а вокруг города – поля диких тюльпанов.

Страленберг начал расспрашивать стариков о путешествиях по северу. Его поразило, что у жителей Туруханска есть немецкие ружья, шпаги и алебарды с кораблей, погибших в Тазовской губе. Разумеется, Страленберг познакомился с Ремезовым и его трудами. У бухарцев неугомонный швед купил рукопись XVII века «Генеалогическое древо камней» – историческое сочинение хивинского хана Абулгази. В конце концов, Страленберг искренне заключил: «Европейцы знают о Сибири не больше, чем остяки о Германии».