Потому что смысл именно своей жизни – на что, если повезет, ее действительно стоило бы потратить, – он к этому времени уже примерно понимал.

Но ведь он понимал и другое – кто-то должен делать и это!.. Под лежачий камень вода не течет. Не протестовать – нельзя.

Выбор делался между отчаянно-рискованным действием и уверенной нацеленностью на то, что твои силы пригодятся твоей стране в гораздо большем объеме.

А что, если такая ситуация – когда ты можешь пригодиться в другом качестве, гораздо более эффективно, – и вовсе не возникнет? Ведь брежневский застой крепчал – и сковывал страну все больше.

Так что выбор этот был очень и очень трудным. Ведь Егор не хотел показаться малодушным прежде всего себе самому. Значит, надо решать свою судьбу так, чтобы не презирать самого себя.

…Нет-нет, не затем, о чем вы сейчас подумали.

Не для поглощения бесчисленных банок пива. И даже не для сидения до семи утра в интернете.

Не мог таким быть Замысел. Слишком уж глупо.

И даже не для еженощных дискотек, нет. Они все-таки вторые в очереди.

В самую первую очередь юность дается человеку для того, чтобы ежедневно умнеть. Юность – очень важное в этом смысле время. Другого времени для такого дела уже никогда не будет.

Напомню последние строки таблицы разных возрастов, предложенной психологами:

…От 12-ти до 21—22-х лет – занимается самовоспитанием.

То есть – умнеет и умнеет. Если, конечно, поставил себе эту цель.

Иначе выйдешь в зрелость, уже до отказа забитую работой, заботами семейной жизни, с недодуманными мыслями.

И очень скоро набор примитивных, незрелых суждений, которые – увы! – уже некогда всерьез пересмотреть, станет видимостью твоего мировоззрения. То есть окажется, что серьезные взгляды на важные предметы не сложились – так, что-то приблизительное…

И умные люди будут переглядываться между собой спустя десять-пятнадцать минут общего разговора на серьезные темы. Будут украдкой, за твоей спиной пожимать плечами, давая друг другу понять, что вот – уже и не о чем говорить с бывшим одноклассником.

И, покинув твой дом после оживленного застолья, обменяются, прощаясь, парой реплик:

– Да… А ведь был совсем не дурак…

– Примитивно, примитивно рассуждает. И не скажешь, что был гордостью школы…

И все реже и реже будут встречаться с тобой самые яркие из одноклассников. И все больше и больше в твоих застольях будет тех, с которыми не о чем говорить, но можно много пить. И дружно ругать «дерьмократов» и «либерастов»…

Вообще же в студенческие годы Егора Гайдара (1972–1977) – многое в его стране мало-помалу превращалось в видимость деятельности.

В ходу была позднесоветская пословица: «Мы делаем вид, что работаем, а они делают вид, что нам платят».

«Мы» – это, так сказать, весь народ. «Они» – это власть. Безработицы нет. Она – страшный сон советской власти: все, что угодно, только не она, поскольку безработица – это примета «загнивающего» капиталистического общества.

Поэтому пьяница, выгнанный с одного завода, всегда будет принят на другой – и там тоже будет делать вид, что работает.

Безработицы нет – потому что работу, которую мог бы делать один и получать хорошие деньги, раскладывают на десятерых – и так же делят деньги. Каждому достается не намного больше прожиточного минимума. Так что вполне можно сказать: власть делает вид что нам платит.

Женщины прибегают на работу в бесчисленные советские конторы, бросают сумку на стул около своего стола («Я – здесь!») и отбывают в поход по магазинам – до обеда. Потому что, не обежав с десяток магазинов, нужную вещь не купить. Да и то – если повезет.

Точно так же ведет себя – укрывшись от глаз «народа» – и само начальство.

На излете застоя советская жизнь текла очень неравномерными потоками: мощь системы выдохлась, поскольку ничем давно уже не вдохновлялась. Потому что задача самосохранения власти – хоть и насущная для самой власти, но уж очень какая-то не пафосная.

Получалось так: там, где попадалось несколько приличных людей в руководстве – там удавалось создать нужную атмосферу. Где нет – нет.

Еще было важно – кто именно в ЦК надзирал за данным заведением. Так, экономический факультет МГУ считался идеологическим. Проходил по ведомству самого жесткого и узкого советского идеолога, несгибаемого догматика – Михаила Суслова. Это он сказал писателю-фронтовику Василию Гроссману, у которого в 1962 году КГБ провел обыск и забрал все машинописные экземпляры, рукописи и даже черновики романа «Жизнь и судьба», что его роман может быть напечатан в нашей стране не раньше, чем через 200 лет.

Ошибся на 175 лет.

.. Это увлекательное занятие – следить, как интенсивно умнеет человек: сначала – подросток, потом – юноша.

Следим же мы с удовольствием, как распускается цветок на нашем подоконнике – побег, потом крохотный бутон, потом он набухает, потом появляется верхний краешек розового или лилового лепестка… Главное здесь – неостановимостъ процесса. Рост – это ведь одно из самых привлекательных явлений.

«Постепенно к чувству удовлетворенности от прибывающих знаний, – вспоминал Гайдар юные годы, – примешивается сложное чувство осознания прежних, казалось бы, прочно устоявшихся убеждений, по швам трещит каркас сформировавшегося юношеского мировоззрения. Именно в это время выявляется несовершенство всей конструкции “Капитала”…» (Е. Гайдар, 1996).

…Многие ли способны так безжалостно отнестись к своему собственному, с усилиями сформированному мировоззрению – ради поисков истины?.. Сколько молодых людей «зависают», как говорится, над собственными обрывочными, недодуманными мыслями? Не стремятся проверить их новыми фактами и не стесняются повторять и повторять давно запавшие в их голову мысли вслух и тогда, когда в устах взрослого мужчины они звучат уже просто как детский лепет?..

Повторю простую мысль – юность тоже дается человеку не зря.

Не для того, чтобы его ум проспал эти драгоценные годы! Нет – непременно нужно выйти из юности умнее, чем ты в нее вошел.

…У студента Егора Гайдара начинает вызывать сомнения то, что недавно – в Югославии – казалось удачным выходом из стольких явных несообразностей советской системы – рыночный социализм: «Когда начинаешь детально разбираться во внутренних несущих конструкциях рыночного социализма, понимаешь – работать все это по-настоящему эффективно не может».

В чем же загвоздка? Да вот к примеру: «Как заставить предприятия, работающие в условиях рабочего самоуправления, создавать новые рабочие места?» (Е. Гайдар, 1996).