Донесся далекий звук гонга, на пороге возник слуга в ярком парадном костюме и склонился в низком поклоне.

— Ваше высочество… лорд и леди Аллерана просят вас почтить своим присутствием их семейный ужин.

— Уже иду, — сказал я с облегчением.

В коридоре стоит, смиренно сложив внизу ладони, молодая женщина в простой, но чистой и опрятной одежде.

— Я проведу вас, — произнесла она тихо, — ваше высочество…

— Да, — сказал я, поддерживая разговор, — замок весьма, я тут как Красная Шапочка в лесу… хотя нет, та в лесу была, как дома, даже волк от нее в бабушкин домик спрятался, а вот как домашние Ганс и Гретхель…

Она не отвечала, пугливо посматривая в мою сторону. Мне показалось, в замке как-то сторонятся меня, будто у них есть причины побаиваться такого гостя, хотя держусь тише мышки под полом и всячески выказываю уважение хозяевам.

— Красивый замок, — сказал я светским тоном, — только мрачновато малость…

Она на ходу взмахнула рукой, я вздрогнул и напрягся, когда вдоль стен разом вспыхнули свечи, давая чистый яркий свет. Солидные такие свечи, толстые, и фитили крупные, света дают много, хотя сгорают быстро, толщина роли не играет.

Я подумал, что, когда разделаюсь с делами, научусь создавать свечи, что не сгорают, и утыкаю ими стены как своего кабинета, так и личных покоев. Не люблю, когда входят молчаливые слуги и начинают их то зажигать, то гасить, то вообще затевают мучительно долгую сложную и многозначительную процедуру замены старых на новые.

— Сюда, ваше высочество, — приговаривала она, — теперь сюда…

Из левого корпуса, где мне определили покои, буде восхочу остановиться, мы прошли по широкому проходу, соединяющему с главным зданием, прекрасное архитектурное решение, впервые вижу, когда переходят не через двор, а по светлому коридору с высоким сводом. Он похож больше на сильно вытянутый зал, где одна сторона обращена широкими окнами наружу и принимает солнечные лучи, а другая — глухая, полностью покрыта барельефами, узорами, слегка выступающими колоннами, и все это великолепие из светлого камня золотистого света, похожего на застывший мед.

У дверей замер величественный церемониймейстер, а когда завидел нас, ожил и прокричал мощным голосом:

— Его высочество, принц Ричард Завоеватель!

— Дальше вы сами, — сказала она тихонько и отступила.

Прозвучали фанфары, я вступил в зал, огромный и ярко освещенный. Столы сдвинуты в форме подковы, скатерти белые, столешницы заполнены блюдами с едой, на мой взгляд не меньше сорока человек уже начали пир, скромным ужином это назвать трудно.

Я с ходу отыскал взглядом Норберта и Хреймдара, только они прибыли со мной, не считая десятка воинов сопровождения, однако меня провели мимо них к главному столу, что отделен от других и стоит на небольшом помосте, там сам лендрманн Флитвуд с Аллераной, а также четверо мужчин крепкого сложения, еще один в свободной одежде мага и сравнительно молодая девушка.

Мужчины тут же поднялись и поклонились, маг вежливо наклонил голову, но не поднялся, а девушка распахнула глаза и уставилась на меня с искренним любопытством.

— Мой двоюродный брат, — сказал Флитвуд торжественно-доброжелательно, — брюти Карл Лагерфельд, а это арман Юрген Рейнхольц и арман Ховард Наревуд, а также же хирдманы Арнольд и Дермуд…

Мага и девушку он представлять не стал. Я кивнул, мы все опустились за стол, я подивился странному взаимопроникновению титулов и стилей. Брюти — это виконт по-нашему, арман — барон, а хирдман — благородный рыцарь, но в то же время сказываются связи и с королевством Варт Генц: обращаются друг к другу «сэр», что для народов северных морей было несвойственно.

— Наступает великая пора, — провозгласил сэр Флитвуд, — где мы можем выказать доблесть и мужество, покрыть свои имена бессмертной славой и возвеличить свои гербы!

Сэр Рейнхольц, он же арман, добавил красивым мужественным голосом:

— В такой великой битве не стыдно и голову сложить!

Сэр Лагерфельд сказал не менее возвышенно:

— Однако с помощью войск Ричарда Завоевателя у нас есть шанс и прославиться в боях, и победить, и вернуться в свои владения со славой!

Мне показалось, что меня стараются загнать в какую-то ловушку, потому заулыбался пошире, простодушные дураки вроде бы везде безобидные, сказал с удовольствием:

— Хорошее у вас вино! Местное?

Флитвуд хохотнул:

— Конечно! Кто же будет везти его издалека?

Норберт показал мне взглядом издали, что у них с Хреймдаром все в порядке, так и надо. Конечно, подумал я кисло, для дела лучше, чтобы они там кое-что вызнали изнутри.

— А что ваш король Ричмонд Драгсхолм? — поинтересовался я так, чтобы это звучало весело и непринужденно, — он у вас король или все-таки конунг?

Флитвуд недовольно двинул плечами.

— Король, конунг, рэкс… Это был великий воин, но, когда уселся на трон, его как подменили. Он отстранил своих друзей, привлек чужих и незнатных, а с соседними землями, куда раньше ходили в победные походы, начал заключать договоры о дружбе…

— И как?

Он ухмыльнулся.

— Вообще-то не очень. Его помнят, потому не слишком верят.

— Сейчас ему друзья не помешали бы, — заметил я.

Рейнхольд буркнул:

— Потому он и бросился навстречу Мунтвигу.

— Что-что? — переспросил я. — Он с Мунтвигом?

— Неизвестно, — ответил сэр Рейнхольд. — По слухам, он выехал к нему на переговоры.

— Чего-то добивается?

— Понятно чего… Каждый хочет сохранить свой огород, чтобы не затоптали. Да только получится ли?..

— Да, — согласился я, — времена трудные…

Мы ели, беседовали вроде бы ни о чем особенно, на первых встречах всегда так, время для серьезных вопросов придет позже. Я поглядывал на зал, где интерес ко мне почти улегся, как мой Бобик, что расположился у камина и наблюдает за всеми сонно и равнодушно.

Только один человек и за столом продолжает всматриваться в меня, стараясь делать это не слишком заметно, маг Личфильд, а еще я обратил внимание, что и леди Аллерана, как Грейда и Бренда тоже смотрят на меня не просто с любопытством или интересом, а словно напряженно ждут от меня нечто особенного, но такого, что обязательно случится.

Когда подали второе блюдо, в двери быстро вошла, почти вбежала женщина, и все в зале повернули головы в ее сторону. Высокая и крепко сбитая, в копне черных волос, брови тоже густые и чернющие, почти сросшиеся над переносицей, большие и грозные, как у Чингисхана или Аттилы, глаза — цвета запекшейся крови, щеки полыхают огненным румянцем, что кажется темно-багровым на ее не по-дворянски загорелых щеках.

Она прошла к столу, где сидят Норберт и Хреймдар с другими почетными гостями, блестя белыми, как у молодой волчицы, зубами, но губы полные и сочные, похожие на созревшие черешни, взгляд диковат и опасен.