К горлу Мики подступила тошнота, голова закружилась.

– В чем дело? – спросил Сет. – У вас такой вид, как будто больной здесь вы, а не я.

– Вам удобно, сэр? – спросил Мики. – Позвольте мне поправить вам подушку.

– Не утруждайте себя, мне удобно и так, – сказал Сет.

Но Мики все равно протянул руку и вытащил из-под больного большую, набитую перьями подушку. Потом он посмотрел на старика и замешкался.

В глазах Сета мелькнул страх, и он открыл было рот, чтобы позвать на помощь.

Но в это мгновение Мики бросил ему в лицо подушку и навалился на нее, прижимая голову старика к постели. Своими на удивление цепкими руками старик вцепился в запястья Мики. Мики в ужасе смотрел, как кривые пальцы с крючковатыми ногтями сжимают его рукава с необычайной для человека такого возраста силой. Но молодость оказалась сильнее.

Поняв, что ему не удастся оторвать руки Мики от себя, Сет принялся ерзать всем телом и лягаться ногами. Он не мог выползти из-под подушки, но старая кровать Хью скрипела, и Мики с замиранием сердца ожидал, что эти звуки услышит сиделка, которая может в любую секунду войти сюда, чтобы узнать, что тут происходит. Единственное, что ему пришло в голову, – это еще сильнее навалиться на старика, чтобы тот не так брыкался. Не отпуская подушки, Мики переполз на кровать и лег на старика сверху. У Мики в голове промелькнула безумная мысль, что происходящее напоминает гротескную сцену изнасилования сопротивляющейся женщины, и он с трудом подавил истерический смех, рвавшийся у него из горла. Сет продолжал брыкаться, но под телом Мики шевелиться ему было труднее, да и кровать уже не скрипела. Мики упорно давил на подушку.

Наконец движения прекратились. Мики некоторое время продолжал лежать сверху, чтобы прикончить старика наверняка; потом осторожно приподнял подушку и посмотрел на неподвижное бледное лицо. Глаза были закрыты, ни одна черта не шевелилась. Старик выглядел мертвым. Мики подумал, что нужно проверить сердце. Медленно, испытывая страх, он опустился пониже, чтобы приложить ухо к груди Сета.

Вдруг старик широко открыл глаза и сделал глубокий, хриплый вздох.

Мики едва не закричал от животного ужаса. Но тут же пришел в себя и снова надавил подушкой на лицо Сета. На этот раз Мики всего трясло от страха и отвращения, но старик больше не сопротивлялся.

Мики понимал, что нужно подержать подушку подольше, чтобы старик помер наверняка; но его беспокоила сиделка. Долгое молчание могло показаться ей подозрительным. Нужно что-то сказать, сделать вид, что все в порядке. Но он не мог придумать, о чем говорить с мертвецом. «Да скажи же хоть что-нибудь, – приказывал он себе. – Неважно, что именно, лишь бы она слышала звуки беседы».

– У меня все хорошо, – пробормотал он в отчаянии. – Да-да, дела у меня идут очень хорошо. А у вас как? Да-да, понимаю. Ну что ж, я очень рад, что вам гораздо лучше. Великолепно, мистер Пиластер. Я действительно очень рад, что вы так хорошо выглядите, очень хорошо выглядите, просто гораздо лучше… о бог ты мой, не могу я так больше… очень-очень хорошо, просто великолепно…

Больше продолжать он не мог и осторожно переместил вес с подушки. Морщась от отвращения, он приложил ладонь к груди Сета в том месте, где, по его мнению, должно было располагаться сердце. Бледную грудь старика покрывали жидкие волосы. Тело под ночной рубашкой было еще теплым, но стук сердца не ощущался. «Ты точно умер?» – спросил он мысленно и тут же услышал сердитый и нетерпеливый голос отца: «Да умер он, умер, болван, давай выходи уже отсюда!» Оставив подушку на лице, Мики перекатился с трупа набок и встал с кровати.

Тут на него нахлынул очередной приступ тошноты, он пошатнулся, и, чтобы удержаться на ногах, схватился за спинку кровати. «Я убил его, убил, – повторял он себе. – Убил его».

На лестнице послышался чей-то голос.

Мики перевел взгляд на кровать. Подушка все еще лежала на лице Сета. Он схватил ее. На него смотрели широко открытые глаза мертвеца.

Дверь открылась, и в комнату вошла Августа.

Она стояла в дверях, глядя на взъерошенную кровать, на мертвенно-спокойное лицо Сета с широко раскрытыми глазами и на подушку в руках Мики. Щеки ее мгновенно побледнели.

Мики беспомощно взирал на нее в ответ, ожидая, когда же она заговорит. Но Августа только переводила взгляд с Сета на Мики и обратно.

Наконец она медленно закрыла дверь, подошла к Мики, взяла у него из рук подушку, приподняла безжизненное тело Сета и подоткнула под него подушку. Подобрав упавший на пол «Экономист», она положила журнал старику на грудь и скрестила его руки сверху. Теперь казалось, что больной просто заснул за чтением.

Под конец она прикрыла его веки.

После этого она подошла к Мики.

– Тебя всего трясет, – сказала она, взяла его лицо обеими руками и поцеловала прямо в губы.

Сначала он был настолько ошеломлен, что не мог даже пошевелиться. Но вдруг в одно мгновение ужас сменился ненасытным желанием. Он обхватил ее и прижал к себе, ощущая ее груди своим телом. Она приоткрыла рот, и их языки соприкоснулись. Мики обхватил ее груди ладонями и сжал. Она взволнованно вздохнула. Его возбужденный орган немедленно налился кровью. Августа прижалась еще теснее, извиваясь и словно насаживаясь на него. Оба они тяжело дышали. Она взяла его руку, засунула в рот и прикусила, чтобы не закричать. Глаза ее закрылись, и все ее тело непроизвольно передернулось. Он понял, что она достигла вершины, и сам в этот же момент испытал крайнее удовольствие.

Все это заняло несколько секунд. Они еще немного постояли прижавшись, приходя в себя. Мысли у Мики путались.

Отдышавшись, Августа отстранилась от него.

– Я иду к себе, – сказала она тихо. – А ты должен покинуть дом немедленно.

– Августа…

– Зови меня миссис Пиластер!

– Хорошо…

– Этого не было, – произнесла она резким шепотом. – Ты понял? Ничего этого не было!

– Хорошо… – выдавил он из себя.

Она пригладила спереди платье и поправила волосы. Он, словно загипнотизированный, наблюдал за ней, сдавшись перед ее силой воли. Она повернулась и подошла к двери. Он машинально отворил дверь перед ней и вышел вслед.

Сиделка вопросительно посмотрела на них. Августа прижала палец к губам, призывая к молчанию.

– Он только что заснул, – сказала она тихо.

Мики поразило и ужаснуло ее спокойствие.

– Тем лучше, – прошептала сиделка. – Не буду ему мешать, пусть поспит часок-другой.

Августа кивнула в знак согласия.

– И я бы на вашем месте отдохнула. Поверьте, ему сейчас очень хорошо.

Хью вернулся в Лондон через шесть лет.