— Ты готова, дорогая? — спросил Майло, взглянув на часы.

— Да, по-моему, мы узнали все, что хотели, — ответила я. Мне не терпелось расспросить Майло о медсестре из Бове, однако шумная и многолюдная атмосфера кабаре не очень подходила для того, что, как я была уверена, может перерасти в разговор на повышенных тонах. Я решила пока попридержать язык.

Майло взял меня под руку, и мы стали пробираться к выходу сквозь толпу посетителей.

— Хорошо, что я приехала сюда сегодня вечером, — сказала я, когда мы вышли и вдохнули прохладный ночной воздух. — Совершенно уверена, что Анжелика вцепилась бы в тебя, будь ты один.

Майло повел меня к такси.

— По-моему, большая часть из того, что говорит Анжелика, — просто спектакль. — Он улыбнулся. — Однако я получил очень интересное предложение от двух молодых женщин, с которыми беседовал за столом.

Я прищурилась.

— Спасибо, подробности меня не волнуют, — бросила я.

Майло открыл мне дверь такси, и я скользнула на сиденье. И только тогда я поняла, что садиться рядом он не намерен.

— Погоди, — сказала я, прежде чем он смог закрыть дверь, — ты куда собираешься?

— У меня еще одно небольшое дело, дорогая. Вернусь очень быстро.

Он захлопнул дверь, не успела я даже возразить. Хотя мне и хотелось выскочить из такси и устроить ему сцену, я решила этого не делать.

Пусть поступает, как ему хочется. Я так или иначе докопаюсь до истины.

Спала я крепко, а когда проснулась, увидела Майло рядом с собой и совершенно не помнила, как он пришел. Я решила, что он опять вернулся очень поздно, и подавила желание обшарить карманы его костюма, предметы которого снова оказались разбросанными по всей комнате.

По крайней мере, он по-прежнему возвращается домой, в нашу постель, рассудила я. Мне очень не хотелось повторять те несколько месяцев нашего брака, когда мы спали в разных комнатах.

Я пыталась напомнить себе, что некоторое отчуждение вовсе не говорит о трещине в наших семейных отношениях. Майло, к сожалению, отличался необычайной молчаливостью касательно некоторых вещей. Что бы он от меня ни скрывал, в конечном итоге выплывет на свет.

Если я надеялась провести день, обсуждая с ним дело, то меня ждало разочарование. Похоже, он решил компенсировать все свои поздние возвращения, поскольку проспал очень долго, а проснувшись, сразу повел меня обедать, избегая за столом любых разговоров о деле, кроме одного замечания:

— Я пытался убедить мадам Нанетт забыть все это и уехать из Парижа, но она не хочет бросать ребенка.

Подобная сентиментальность меня удивила.

— Никогда бы не подумала, что ты решишь так легко сдаться, — заметила я.

— Иногда лучшее решение — отойти в сторону.

Похоже, Майло изо всех сил старался забыть причину нашего приезда в Париж, и это не могло меня не разочаровывать.

— Майло, — вдруг начала я, — почему ты мне не рассказал, что ездил в Бове встретиться с медсестрой?

Как всегда, он не выказал ни малейшего удивления моим внезапным вопросом. Неудивительно, что он так потрясающе играл в карты.

— Потому что я не узнал ничего важного, — пояснил он.

— Тогда почему ты отказался отвечать, когда я спросила, зачем ты туда ездил?

— Потому что я был очень раздосадован. Я не смог ее разыскать и ничего не узнал. Об этом даже упоминать не стоило.

Майло врал. Он соврал мне прямо в глаза в тот вечер, когда вернулся из Бове, и вот теперь снова. Нелогично скрывать от меня правду, если она не имеет особого значения. Так что же он все-таки выяснил?

Тут он сменил тему, и я поняла, что дальше его расспрашивать просто бесполезно. Меня одолевали подозрительность и недовольство.

Эти чувства усилились, когда мы вернулись в отель, и Майло остановил портье.

— Вам просили передать, мсье, — сказал он, протягивая ему листочек бумаги.

— Благодарю вас. — Майло взял записку и прочел ее.

— Что-нибудь важное? — спросила я.

— Нет, — ответил муж, небрежно сунув бумажку в карман.

Когда мы дошли до номера, я уже больше не могла справляться со своими чувствовали.

— Майло, по-моему, нам нужно с тобой кое-что обсудить.

— Правда? — поинтересовался он, присаживаясь на диванчик. — Я весь внимание.

Я посмотрела в его непроницаемые глаза и чуть было не сорвалась. Мне никогда не удавались откровенные разговоры с мужем, однако я начинала понимать, что кое-что все же нужно высказывать.

— Я хочу знать, чем ты занимаешься, — заявила я.

— Занимаюсь?

— Все эти твои поздние возвращения и тайные послания.

Майло улыбнулся:

— Боюсь, ты придаешь слишком много значения всяким пустякам.

— По-моему, я имею право знать, где мой муж проводит вечера, — мягко заметила я.

— Я думал, что ты согласилась мне доверять.

— Это не значит, что я собираюсь оставаться в неведении.

— Это записка от моего знакомого. Он как-то сказал мне о новом игорном заведении, — ответил Майло. Я ему не поверила. Неубедительно. Я подозревала, что записка имеет отношение к Элиосу Беланже, и мне хотелось знать, что в ней.

— Я думала, что ты знаешь обо всех игорных заведениях в Париже, — непринужденно произнесла я.

— Одно-два могли ускользнуть от моего внимания, — с легкой улыбкой сказал он. — Я, наверное, чуть позже съезжу туда.

Видимо, он увидел на моем лице недоверие, потому что еще шире улыбнулся и добавил:

— Не надо лишних подозрений, дорогая. Не каждая записка — тайное послание. Иногда мужчине хочется провести вечер в свете и выиграть жене обезьянку.

Он преподнес мне Эмиля в качестве жеста примирения, но моя снисходительность распространялась ровно на это. Майло явно намеревался и дальше все от меня скрывать. На этот раз я все узнаю.

Я сразу же выбрала нужную тактику:

— Очень хорошо. Я сама, возможно, куда-нибудь отправлюсь.

Я прошла в спальню. В процессе подготовки к посещению кабаре Труди одолжила мне два платья, и я надела второе из них. Оно было из серебристого ламе и куда более откровенное, чем черное, которое я надевала для встречи с Анжеликой, и говорило само за себя. Платье плотно прилегало к бедрам благодаря тонким ремешкам, а декольте было таким глубоким, что необходимость в нем практически отпадала. Подол был длинным и путался между ног, когда я шла в гостиную.

Майло все так же сидел на диванчике, курил сигарету и листал газету.

— Думаю сегодня вечером пойти в этом, — сказала я.