– Да. Хочу! – Вскрикнула девушка.

– Но вы же говорили, что Игорь Сергеевич ваш друг… – Недоумевая сказал Вася.

– Друг? Да таких друзей надо как бешеных собак!..

Гнус сообразил, что ляпнул лишнее. Сказано это было в расчете на Свету. Эта мысль соответствовала ее теперешнему состоянию. Девушка не увидит противоречия. Ее переполняет ненависть. А наркоман такого внушения не получал…

Надо срочно исправлять положение.

– Пойдем, – Маг взял Василия за руку. – Ты кое-что не понимаешь. Я должен тебе рассказать…

Торчку очень не хотелось уединяться с непонятным мужиком, пусть и снабжающим его и Свету наркотиками. Он понимал, что такое благодеяние задаром не делают. Значит у “дяди Володи” есть какая-то цель.

И теперь Торчок эту цель понял: уничтожить Дарофеева. Медленно, наслаждаясь каждой минутой, оттягивая до самого последнего момента физическую смерть недруга.

Усадив наркомана напротив себя, Гнус вздохнул и начал:

– Я хочу рассказать тебе, как этот человек стал моим смертельным врагом.

Василий облегченно выдохнул: его догадка была правильной.

– Вот, смотри… – Маг достал из кармана полированный медальон. Раскрыл его. Внутри Вася разглядел небольшую фотографию красивой девушки.

– С нее все и началось.

Медальон раскачивался на тонкой цепочке. Тихо звучал голос, но Торчок уже ничего не видел и не слышал. Маг, задержав внимание наркомана на сверкающем предмете, загипнотизировал его.

Вася вышел из комнаты уверенный, что у “дяди Володи” есть весьма действенные основания желать отомстить Дарофееву.

Но если бы его спросили, какие именно, Торчок не смог бы ответить вразумительно.

5.

Сивый размышлял.

Ситуация после разгрома Рыбака складывалась неоднозначно. Конечно, он захватил множество наркотиков, денег, перебил сотни людей наркомафии. Но остался сам главарь.

Его предупредили, и он ускользнул от людей Сивого буквально в последние минуты. Кто его предупредил, не так уж и важно, хотя с этим хотелось бы разобраться, важно было то, что Рыбак никогда не сдавался.

Ивану Анатольевичу докладывали, что в Москву со всех сторон съезжаются люди. Осведомители сообщали, что несколько раз видели отличительный знак на приезжих.

Это значило, что Рыбак стягивает силы. Вряд ли удастся избежать большой бойни.

Открытого противостояния Сивый не боялся. Одно дело, когда на тебя нападают внезапно, и совсем другое, когда ты ожидаешь неприятностей.

Об охране Иван Анатольевич позаботился основательно. Его дом в пригороде, где он сейчас находился, был защищен по последнему слову техники. Инфракрасные датчики сканировали территорию на двести метров вокруг дома. В подвале сидели, готовые моментально вступить в бой, два десятка головорезов. Еще с полсотни человек могли прибыть в считанные минуты и ударить в тыл врагу.

Но основная опасность была невидима. Гнус – вот единственный настоящий враг. Враг, умеющий незримо проникать в самые сокровенные тайны.

Хорошо, что завтра он будет уничтожен.

Допросив немногочисленных оставшихся в живых рыбаковских ребят, Сивый с удивлением узнал, как много может сделать экстрасенс. Гнус, оказывается, не только собирал компрометирующую информацию, он и планировал операции, предсказывал конъюнктуру рынка, выявлял предателей и делал еще многое другое.

“Да, – Решил Сивый. – Пономаря надо использовать лучше. Полнее.”

Но, с другой стороны, как говорили пленники, Гнус чуть ли не крутил Рыбаком как хотел. С Дарофеевым надо работать осторожнее. Не подпускать его близко к власти. Тогда он неоценим…

Но странно, как Гнус так подставился… Хотя, судя по его деятельности, он мужик рисковый. Но, если верить наблюдателям, он ничем не отличается от обычного человека. Его описывали, как мужика, лет пятидесяти. Одевается просто, даже бедновато. По такому никогда не скажешь, что он под “крышей”. Хорошая маскировка.

Соседи утверждают, что по вечерам он всегда дома. Что ж, завтра будет его последний вечер…

Если, конечно, его звонок не ловушка. Но и мы не лыком шиты. Мы тоже подготовились…

Днем Сивому доложили, что активизировались торговцы наркотиками. Рыбак не давал много наркотика за раз. В связи с инфляцией цена постоянно росла, причем несколько быстрее, чем шла девальвация рубля.

Мелкооптовые торговцы не находились в непосредственном подчинении Рыбака. Они лишь пользовались услугами рыбаковских посредников. И теперь, когда исчезли привычные источники “кайфа”, барыги запаниковали. Их находили люди Сивого и предлагали “товар”, но несколько дороже, чем обычно. Торговцы вяло сопротивлялись, но платили. По расчетам, захваченных наркотиков должно хватить на полтора месяца. И теперь стояла задача налаживать собственные линии поставки.

Это, на первый взгляд, было просто. Была захвачена информация о некоторых путях доставки наркотиков как из бывшего Союза, так и из зарубежных стран. Но наркодельцы – люди крайне осторожные и завоевать их благосклонность весьма непросто. Рыбак был им давно известен. Сивый же на наркорынке был фигурой достаточно новой.

Короче, дела были, их было много, они требовали решения, и Иван Анатольевич готов был ими заниматься.

1.

Утром субботы у морга больницы Святителя Алексия собралось больше сотни человек. Хоронили Лизу.

Дарофеева лежала в полированном американском гробу. Тело было одето в белое платье, волосы прибраны и со стороны, тем, кто знал Елизавету Игнатьевну при жизни, могло показаться, что голова у нее лысая. Гример действительно поработал очень хорошо. На щеках женщины не было видно никаких царапин, оставленных обезумевшими пациентками. Платье доходило до горла Дарофеевой, скрывая длинный, вдоль всего тела, шов, взятый крупными стежками, оставшийся после вскрытия. Второй шов, вокруг головы, не был зашит, его маскировала белая косынка. Несведущему человеку было невдомек, что в черепе, вместо мозга, уже больше суток находятся кровавые тряпки и пеленки.

Но Елизавете Игнатьевне до этого не было дела. Как не было дела и всем собравшимся проводить ее в последний путь. Какая разница, хоронят целого человека, или выпотрошеного?

Главное – чтоб снаружи все выглядело благообразно.

Лишь вдовец, Дарофеев, с первого взгляда определивший, что в теле не хватает внутренностей, попытался поскандалить. Но работники морга убедили его, что это было сделано для правильной и точной постановки диагноза, и Игорь Сергеевич вынужден был смириться.

Целитель понуро стоял у тела. Около него, на стульчике, сидела плачущая мать Лизы, Лидия Макаровна. К ним подходили родственники, знакомые, знакомые знакомых. Все считали своим долгом принести соболезнования.